Сибирские огни, 1968, №9

будто хочет сбить класс с толку, вт того, как смешно комментирует музыкальные кар­ тинки. В этой атмосфере взаимного пони­ мания и овободы как бы сами собой вхо­ дят в мир ребят новые представления, ра­ ди которых Устинов вошел сегодня в класс. Во время перемены спрашиваю у Вилена Ивановича о девочках с первого стола и о злополучном Боре. Оказывается, ту, что с двумя бантиками (ее зовут Наташа), едва не исключили из школы — какая-то она была равнодушная, много пропускала. Сейчас удалось ее «раскочегарить» (так выразился Вилеи Иванович). Вера е тол­ стой косой — слабость Устинова, очень спо­ собная, своеобразная девочка. А Боря — из­ вестный в школе увалень, страшно рассеян­ ный, совершенно не умеет слушать. Потом я присутствовала на уроке у «ве­ черников», где речь шла о Бетховене а его Пятой симфонии. Это уже был совсем дру­ гой урок, хотя метод «активного сопережи­ вания» оставался и здесь главенствующим. Урок о Бетховене открыл мне еще одну черту Устннова-педагога. Он говорит о му­ зыке так, как может говорить лишь человек, носящий мелодии в себе самом. Он слышит музыку, о которой рассказывает, а не из­ лагает заученный «материал». Вот почему каждый такой его рассказ в чем-то отли­ чен от предыдущего, и вот откуда образ­ ность и эмоциональность его языка. • * • Когда я сегодня размышляю о судьбе Вилена Ивановича Устинова, то не могу не отдавать себе отчета, что она могла сло­ житься и иначе. С его деловыми качествами Вилен Иванович не сплоховал бы в любом другом месте. Но тогда в Карасуке не было бы такого директора музыкальной школы. И такого педагога. И такого пропагандиста ,музыки. Нет, именно в гусевых, где не имеется пока Большого театра, позарез нужны та­ кие вот Устиновы — со всеми их деловы­ ми и организаторскими талантами, с фана­ тической преданностью делу своей жизни.