Сибирские огни, 1968, №9

Долины, реки, горные хребты,— Пешком, небось, не добредешь и за год. На Дальнем здесь Востоке я, а ты, Любимая, теперь — мой Дальний Запад. Ты — там, где долгий, самый поздний све» Всегда горит у ночи на пороге, И если мне пойти за солнцем вслед — Приду к тебе. Как раз на полдороге. СМЕРТЬ ОМАРА ХАЙЯМА Во сне однажды я увидел, Как умирал Омар Хайям. Он чашу допил, губы вытер Платком, расшитым по краям, И, взглядом встретившись с друзьями, Прищурил темные глаза — <«...А сегодня день такой нарядный, Праздничный, осенний, золотой. Что же ты молчишь, мой ненаглядный, Мой любимый, хмурый, занятой? Далеко играет радиола — В городском, наверное, саду. Ты не бойся, милый, ради бога, Я тебя ни в чем не подведу. Все, мой осторожный, понимаю, Никаких счетов не предъявлю, И так сказал: «Еще я с вами И слышу ваши голоса, Но вижу не людские лица, Мне видится из-за черты, Что говорят со мною птицы И собеседуют цветы». За руку на слове не поймаю, Если вдруг обмолвишься: люблю. При чужих твое не стану имя Выводить, лукавя, на снегу. До ушей заревана, с твоими Письмами в райком не побегу. Только нет, любимый, больше мочи, Потому что — молча все да молча, Даже если что-то говоришь — Будто ничего не говоришь!» УСЛЫШАННОЕ (Три стихотворения) 1 2 «...Все как положено: цветы, И смех, и шум, и «Горько!», И в диск зеркальной черноты Вонзается иголка, И голос из-под острия Летит, смеется, плачет. Что ж, значит, милая моя,— Выходишь замуж, значит? И я сижу, заправский гость, И тост мой непритворен. Я весел, пьян, я парень-гвоздь, Мной сам жених доволен. Сперва явленью моему Был рад он не особо, А нынче, судя по всему — Друзья мы с ним до гроба. Мы пьем за дружбу в третий раз, Трясем подолгу руки. ...Так что ж нерадостен твой глаз — Там, над плечом подруги? Что ж над пространствами стола Твой взгляд ловлю я снова — Такой, как будто ты ждала От нас чуть-чуть иного: Не ссор, конечно же, не драк. А вот хотелоа просто, Чтоб все же было бы не так, Не так легко и просто.