Сибирские огни, 1968, №8

— Инга...— произнес он в отчаянии. Он не двинулся с места, когда мы с И нгой вышли на лестницу. В лифте какой- то человек закрывал дверь, но, увидев нас, подождал, и мы спустились вместе. Мы пропустили его вперед на первом этаже — вежливость за вежливость. В облицованном мрамором вестибюле гулко отдавались наши шаги, Мы пошли по тротуару и вдруг услыхали, что кто-то торопится следом. Это нас рысцой догонял Браун. — Герр Квиллер,— просил он жалобно,— Инга... М ы не отвечали, и он умолк, остановил такси и сел в него вместе с нами. Вечер был холодный и ясный, я разглядывал улицы, по которым мы проезжали. Кругом люди, ярко блестят огни, кажется, будто они никогда не гасли и никогда не погаснут, и неподалеку высится Стена. Я не раз замечал возле нее кроликов; они рез­ вятся на ничьей земле среди вывороченного булыжника, выскакивают из противотан­ ковых рвов, из-за колючей проволоки, из тени пулеметных постов — и снова пропадают из виду. Представьте себя в Лондоне: с одной стороны Пикадилли, с другой — Лестер- сквер, а между ними заброшенная полоска земли, где, не боясь человека, весело скачут кролики. Шоферу я сказал: — Грюневальдский мост. База находится там. Адрес был в последнем сигнале Кеннета Линдсея Джонса. Он прокрался во вражеский стан и нашел «путь к базе». Дело «закручивалось по- серьезному», и он предупреждал оперативный пункт, что на время «прекращает сиг­ налы» и даже не сможет «принимать биржу». Он шел по следу, и, когда подобрался вплотную к их логову, его убрали: застрелили, а тело бросили в Грюневальд-зее, са­ мое близкое место. У того же Грюневальдского моста оставили и меня. Наш путь лежит туда — к дому возле моста, где растет одно-единственное дере­ во. Его-то я и видел через окно, когда сидел, привязанный к креслу. Теперь звезды отражались в воде справа от нас, и я начал считать деревья по д ругую сторону, начиная от Фердерштрассе. Неожиданно Браун нагнулся вперед и ве­ лел шоферу остановиться. — Я не поеду с вами,— сказал он.— Я умру от страха — вдруг вы нечаянно вы ­ дадите меня. Бога ради, не проговоритесь. Он вылез из такси. Слева был мост, переброшенный через озеро в самом узком месте, над головой сверкала одинокая звезда. Дом притаился во мраке по другую сторону. Свет фонаря падал на дерево около дома. Я обратился к Инге: — Отсюда можно дойти пешком. Инга сидела, выпрямившись, в темноте лицо ее казалось бескровным. Я вышел и расплатился с шофером. Она, вылезая из такси, споткнулась о камень. Я понимал, что с ней происходит,— у нее подкашивались ноги. Я видел: она хочет мне что-то сказать, но мы были не одни, хотя такси уехало, а Браун ушел. В округ двигались тени, а ночь стояла такая тихая, даже шепот могли услышать. В холодном воздухе вперемежку с нашими шагами возникали неясные зву­ ки. Инга прошла со мной в ворота, и в свете фонаря, который горел над подъездом, по­ явился человек; тень-его подкралась к нам раньше, чем подошел он сам. Еще один вырос сзади. Мы все в молчании поднялись по ступеням. Я услышал, как захлопнулась дверь, и п о д ум а л — ставка сделана, теперь держись. Никто, видимо, толком не знал, как с нами поступить; трое в темных костюмах застыли у трех дверей, глядя перед собой. Здесь барокко не чувствовался — вестибюль был огромный и убран мрачно, как в монастыре. Я обратился к Инге: — П окаж и мне святыню. П усть покажет, ей будет легче. Глаза у нее стали огромными, зрачки расширились от искусственного света. Она отступила от меня на шаг, потом еще на шаг. — Думаешь,— спросила она,— ты уйдешь отсюда живым? Ее снова начала бить дрожь.