Сибирские огни, 1968, №8

— ...нет, ты только посмотри! — она одним движением обернула вокруг себя простыню и босиком п ер еб еж ал а комнату. Присев на корточки возле чемодана, она выт ащил а оттуда толстую папку и швырнула ее мне в постель. — Что это? — Газетные вырезки — рецензии, заметки, сообщения, объявления. Я все подряд собираю — о себе и о Саньке. И теперь ты посмотри: сколько написано обо мне и сколько о ней... П р а вд а , безобразие?.. Но ведь это ж е невежественно писать: «С подлинным артистизмом Николи- на спела...» При чем тут артистизм? Она ходить по сцене не умеет! Как корова на льду!.. А рабо т ал а бы она где-нибудь на З а п а д е — ее бы в два счета вытурили за полноту. Она на три года старше меня, а ты сравни-ка нас. П о см о т р и— какие у меня бедра! А брюшной пресс!.. Потому что к аждый божий день — по полтора часа гимнастики. З и ­ м о й — лыж и и д аж е теннис!.. Представляю , как вы все тогда удивились, что я в такую рань на шахту поехала. А для меня это ерунда: ведь два р а за в неделю я в семь утра играю на динамовском корте; в д р у ­ гие-то часы корта нет... Думаешь, это мне т ак приятно —постоянно д ер ­ ж а т ь себя в форме? Д а от этого режима обалдеть можно! Но я — а р ­ тистка. Н а с т о ящ а я артистка! Моя фигура — это мой хлеб. Ох, л а п он ь ­ ка, нелегкий хлеб! И с каждым годом становится все тяжелее... Я в одном концерте пела с венгерской певицей. Старухе было пятьдесят восемь лет, посмотрел бы ты, как она выглядела!.. Ока зыва е т ся, она горнолыжница и, несмотря на свои годы, с трамплина прыгает!.. Я ее спросила: «Зач ем это вам нужно — с трамплина прыгать?» — «А з а ­ тем нужно,— ответила она,— что времена меняются: одним голосом не проживешь. Хороших голосов стало много. И те, кто ходит еще в театр, в оперу — хотят за свои денежки получить комплекс удовольствий: .что­ бы и д ля слуха, и для глаз было приятно». Это на З а п а д е так. И у нас начинается. Мы должны не только хорошо петь, но и двигаться хоро­ ш о — танцевать, плясать и на голове стоять, если потребуется. Я все умею: и — «шпагат», и на руках ходить... Хочешь, покажу? — Нет, пожалуйс та , не надо. Юленька сидела, скорчившись, на кровати, у меня в ногах, и пере­ бир ал а свои вырезки. М а л е н ь к а я женщина сж а л а с ь в комок под простыней; казалось, только сорви с нее белое полотно, и она мгновенно развернется, к а к ту- *Тая пружина. — Д о поезда еще три час а ,— с к а з а л а она.— У меня есть в т ермо ­ се горячий чай, хочешь?.. А ты слышал, как Санька поет? — Всего два ра за , к сожалению: на комсомольской свадьбе и вот — сегодня. — К сожалению? Значит, тебе понравилось... Ну, что ж, на вкус и на цвет товарища нет. А голос у Саньки красивый... может быть, получше моего даж е . Но ты видел сегодня, как нас принимали? С к аж и по-честному: кому больше хлопали — ей или мне?.. Д е вочк а милая, что тебе надо? Ты ж е все имеешь: внешность, славу, почетное звание, деньги... З ач ем тебе тратить свою энергию на т аки е пустяки, как подсчет хлопков в за л е или строчек в газете? — Ка к зач ем ? — вскинулась Юленька,— А справедливость?.. — Л адно , ладно... Иди сюда... Д о поезда уже меньше трех часов... Ск а з а т ь , что я был счастлив?.. Не очень, наверное... Просто я был горд. Но ведь гордость и счастье — это не одно и то же, а?.. з*