Сибирские огни, 1968, №8

КНИЖНОЕ ОБОЗРЕНИЕ Б о р и с Л е о н о в ПОЭМА О ПОЭЗИИ IJ* огда дагестанец отправляется в да- “ •лекий путь, молодая горянка ставит на окно в сакле зажженную лампу, чтобы путник всегда помнил неугасимый свет своей родины. Расул Гамзатов побывал во многих странах. И где бы он ни был, лампа Д а ­ гестана всегда была с ним. И вот последняя книга его — «Мой Д а­ гестан»1. Книга о родине. О свете родной лампы. О Дагестане с окнами в большой мир. Это правдивые и в то же время вол­ шебные окна. Окна поэзии. Окна — глаза ху­ дожника. Гамзатов написал прозу, но это проза лирическая, она звучит как поэма о том, какие должны быть стекла поэзии, чтобы мир и Дагестан могли честно и правдиво смотреть друг другу в лицо. И чтобы ни­ кто из них не ругал стекольщика. Создана поэма о поэзии. В нее вошли родина, мир, человечество. Все через волшебные стекла искусства. Эта книга не поразит особой новизной мыслей. Многое, о чем говорит Гамзатов, мы знаем уже давно. Знаем из других книг, из нашего житейского опыта. Но разве не бывает так, что старые истины вдруг начи­ нают звучать как бы впервые? Была бы сила выражения. В поэме Гамзатова мы видим чувство и грацию, изящество и глубину. Кажется, что вся поэма вышла из-под его пера слов- ■ Р а с у л Г а м з а т о в . Мой Д агестан. «Н о­ вый м ир». 1967 № 9, 10, И. но шутя. Ни одной капельки пота. Это ар­ тистичность исполнения. Однако и артистичность бывает разная. Есть артистичность камерная, сугубо утон­ ченная. Это, скажем, эссе Поля Валери, стихи Малларме, сказки Оскара Уайльда, музыкальные арабески импрессионистов. Когда перед нами приглушенный рояль, полумрак гостиной, опущенные шторы. И, если хотите, смокинги и фраки. Но есть артистичность другая, народная, уходящая своими корнями в наивную муд­ рость фольклора. У нее широкое дыхание, и любит она свежий воздух, простых лю­ дей, открытое небо. Вот выпал, к примеру, свободный часок, и труженики решили посидеть на камнях возле сакли или расположиться вокруг ко­ стра. И полилась беседа. То грустная, то лукавая, то смешная до упаду. И все прит­ чи, сказки, бывальщины. Не успел расска­ зать один, как уже тянется другой с не менее занятной историей. Весело трещит ко ­ стер, незаметно идет время. Порой слышит­ ся музыка. Нет, это не рояль, это поет зурна. Вот именно такого рода артистичность мы видим в поэме Гамзатова. Автору дей­ ствительно хочется посидеть вместе со свои­ ми земляками у костра, поведать им самые заветные думы свои. Поэт верен своему стилю. Он не разра­ жается Филиппинами, не мечет гром и мол­ нии. Он только рассказывает притчи, де­ лится своими воспоминаниями, заметками из записной книжки, меткими словечками и афоризмами. Все подается легко, без на­ жима, без биения в грудь. «Я аварский поэт,— говорит Гамзатов,— но в своем сердце я чувствую гражданскую ответственность не только за Аварию, не только за весь Дагестан, не только за всю страну, но и за всю планету. Двадцатый век. Нельзя жить иначе». Вот почему он с таким презрением, е такой убийственной насмешкой отзывается