Сибирские огни, 1968, №8

ный пункт? Тогда произойдет следующее: хвосты возьмутся за дело, укокошат меня, позвонят своему агенту в полиции, он выяснит на телефонной станции, какой номер я набирал, выяснит, что это Штеттнер, его схватят и подвергнут допросу (здесь опас­ ность особенно велика: их агент в полиции, очевидно, выше рангом, чем мой капитан, и он попросту прикажет Ш теттнеру повторить сказанное мною ). Обдумаем другие возможности. Других нет. Время 04.35. До рассвета восемьдесят пять минут (счет пошел на минуты, а не на часы). Час пик начнется не раньше восьми, дожидаться его они не будут — им незачем играть мне на руку. Ведь если я не удеру от них до рассвета, у меня хватит ума при­ таиться ненадолго и попытать счастья еще разок. Так рассудит Февраль. Все свои действия необходимо увязывать с ходом мыслей Февраля, иначе эта гадина меня обставит. Ход мыслей Февраля. 'Мои рассуждения. Боль в ободранном колене. По гроздь­ ям сирени неторопливо скользят точки, словно пули, снятые замедленной съемкой. Мы организовали вам прикрытие. Не нуждаюсь. А если вас загонят в угол? Выберусь. До чего же самонадеянный этот Квиллер, черт его дери. • На меня надвигались потолок и стены, и я встал. Весь покрылся потом. Восемь­ десят минут. Всею лишь одна задача, и за эти пять с половиной часов я с ней несправился. Я должен передать сигнал так, чтобы те не заметили. Основное-соображение— не подвергать опасности Бюро. Наихудший конец: ги­ бель и неотосланный сигнал, и мы опять топчемся на месте. (К то меня заменит? Дью- херст? Не думать об этом). Программа: передать сигнал непосредственно, по телефону П Р И А Б СО ЛЮ ТНО Й У В Е Р Е Н Н О С Т И , ЧТО НЕ ЗАМ ЕТЯТ. Если это невозможно, тогда готовься к пуле в затылок и попытайся... (не думать). На кровати валялась уцелевшая перчатка. Когда едешь на очень большой ско­ рости и путаешь следы, перчатка на одной руке — только помеха. Ненужная перчатка лежала на покрывале ладонью кверху и словно молила о чем-то, кто ее знает о чем. Наверное, просила еше хоть немного времени. Расположение отеля я изучил на следующий же день после того, как перее­ хал сюда. Главный вход, двустворчатая дверь на террасу, одностворчатая дверь в кухню, одностворчатая дверь во двор. Я бесшумно выбрался из номера, провозившись минут пять-шесть с дверной ручкой. Коридор выстлан ковром. Может быть, один из моих преследователей или даже несколько ждут в самом здании — но не обязательно. Они знают, где я, знают, что незамеченным мне не выйти. Телефон, видимо, подслушивают, но, хоть комнату и обыскивали, диктофона нет, и за пленкой никто не явится. На лестнице надсадно хрипела сапожная электрощетка. Дел у портье по гор­ л о — он и дежурит по ночам и еще башмаки постояльцам должен чистить. К двери во двор можно подобраться гак. что со стороны конторки не заметят. Я крался вперед, когда портье начинал работать щеткой, и застывал на месте, ког­ да щегка умолкала. Дверь была заперта, но в замке торчал ключ. На двери висел белый халат шеф-повара. Холодный воздух. Двор бетонированный, и я обулся снова. Дверь запирать не стал, у меня принцип: где можно — обеспечивать себе вход и выход. Над двором между стеной отеля и гаражами — стеклянная крыша. Наблюдение возможно только из окон отеля, а с улицы — из четырех окон дома напротив ворот, ■ведущих во двор. Пять минут — глаза привыкают к темноте. Еще пять минут — вни-