Сибирские огни, 1968, №7

— Дал а с ь ему Настя, скажи на милость,— Архип сердито крякал, хлопал себя ладонями по коленям.— Ты пойми, дурья голова, у нее хоть худой, да муж, обвенчана с ним, а худой поп обвенчает, развенчать-то и добрый не сможет. А раз такое дело, то самое лучшее — горшок об горшок и черепки в сторону, бог с ней, с Настей, Вон у Дениса Пиме­ нова девка, Маланьей зовут... — Не надо, дядя Архип, ни к чему этот разговор. Мне кроме Н а ­ сти никого не надо. Ты промежду нас не встревай, не послушаем. По­ зови ее, пожалуйста... — Д а мне то что, позову. Утром после завтрака Архип отправился к куму Федору Першико- ву, живущему недалеко от Саввы Саввича, чтобы через жену кума вы­ звать Настю. Идти самому к Пантелеевым старик поопасился. Оставшись один, Егор побрился, очистил от грязи сапоги, брюки, расчесал перед зеркалом свалявшийся кучерявый чуб. Время тянулось медленно, уже высоко поднялось солнце, на дворе кудахтали куры, под крышей ворковали голуби. Два окна избы выходили на улицу. Егор уви­ дел знакомую елань за околицей, теперь испещренную линией окопов, и гарцующих по улицам конных семеновцев. Изба Архипа ютилась среди десятка бедняцких лачуг небольшой окраинной улицы. Солдат сюда на постой никогда не ставили, поэтому Егор чувствовал себя в сравнитель­ ной безопасности... Но вот послышался топот на крыльце, в сенях, и в избу вбежала Настя, кинулась ему на грудь. — Настюша! — Егор пытался заглянуть ей в лицо, чувствуя, как ее грудь содрогается от рыданий.— Да ты что это?.. Перестань, Н а ­ стенька... — Гоша,— еле внятно, одними лишь губами прошептала она. Егор легонько отстранил Настю, чтобы лучше разглядеть ее лицо, глаза. Удивился, как изменилась она за это время, похудела. Настя, как видно, прибежала с работы на скотном дворе — на ситцевой кофте и головном платке сенная труха. Они сидели обнявшись на скамье. Егор прижимал к груди пахну­ щую сеном голову Насти, говорил отрывисто: — Настенька... родная моя... всю зиму только и думал о тебе... з тайге мы жили... далеко... столько порассказывать хотел... все смешалось в голове... про себя-то расскажи. — Д а что рассказывать-то? Известно, какая она, жизнь моя. Дочь вот родилась, слыхал? — Сказывал Ермоха... Моя ведь дочка-то, верно? — Чья же больше-то... — Знаю, Настюшенька, знаю, милая, чего же ты не принесла-то ее? — Досуг было ее нести? Себя-то не вспомнила, как услыхала ог Архипа, бегом кинулась, потом уж спохватилась, пошла тише. Вот ве­ чером приду с Таней. Настя принялась рассказывать про свое горькое житье-бытье у Ша ­ кала, про то, как ждала Егора, тоскуя по нему... А тут еще слух прошел, что видели Егора убитым. — Боже ты мой, что я пережила тогда! С неделю пластом лежала, ни есть, ни пить не могла. Но все же одумалась, не поверила, сердцем почуяла, что неправду говорят... Живой, сердце вещует, живой.,. Настя взглянула в окно, заторопилась. . г, — Побегу, а то хватятся... Вечером наговоримся. Каждый день Егор встречался с Настей, нянчился с дочкой. Встре­ чи эти были очень короткими, да и тем подходил конец. Надо бы