Сибирские огни, 1968, №7

О, как выпукла степь, как пустынна она и подробна! Как врезается в легкие все иссушающий зной. Я смогу. Добегу. Настоящий осилю и пробный... ...Политрук, вы мне верите?—» Вся Россия у нас за спиной. * * * В курилке тень. Сквозь прутья тополей, сквозь повитель, проглядывает солнце. Нам отдых дополнительный дается, но мы не спим: опеку снял старлей. Ушел к постам... Мы в городке одни. Следим, как небо тихо и бездонно. Сосем «Памир», и говорим: — Законно! — И вновь читаем письма от родни. Гитару взял один из «соловьев» (солдат уже второго года службы), запел. Конечно, о любви и дружбе,— а песня вся из самодельных слов. А песня вся из молодой тоски по мятным травам, душным сенокосам, по девушкам простым, русоволосым, по старицам, хранящим обласки. И словно не тревога нас вчера на рубежи с оружьем выводила. Мы остро помним все, что ночью было, еще острей, что было не вчера. А «соловей» пронзительно поет, забыв о славе признанных собратьев. Он хочет верить: ровно через год придет на пристань Галка в новом платье^ с охапкой поздних ландышей придет... Ах, встреча, приближайся поскорей! Горчит «Памир», и режет лоб пилотка. Мне скоро в «соловьи» из первогодка. Я тоже запою, как соловей!