Сибирские огни, 1968, №7

В квартире было тихо. Все разошлись и сидели по своим углам. Только Надюшка что-то беспокоилась, стонала и нет-нет да начинала плакать тоненьким-тоненьким голоском. — Ну, что вдруг с тобой? — приглушенно приговаривала Прасковья Петровна.— Сухонькая, сытенькая, чего не хватает? Мне до боли было ж а л ь Петра. Я вышел к Прасковье Петровне. Надюшка спала и не спала. Глаза закрытые, дышит неровно, ворочается. — Посижу около нее,— сказал я. — Посиди,— ответила Прасковья Петровна.— Я в куриных гнездах пошукаю. Солнце уже закатилось, в комнате разливались сумерки. Малень ­ кое личико Надюшки будто отпечаталось на белой подушке. Ей явно нездоровилось. Губы начинали обиженно дрожать, гримаса боли пробегала по лицу — и вот Надюшка уже плакала , неутешно и жалобно. Я качал кровать, гукал, обмахивал Надюшку ладошкой, делая вете­ рок,— ничего не помогало. Вернулась Прасковья Петровна. — Врача надо,— сказал я. — Из консультации приходила, всю слушала, здоровенькая, ск а з а ­ ла. Завтра вызову, сегодня уж поздно. Я не мог видеть, как мучается Надюшка, и вышел на улицу. Сосед Антон Васильевич покуривал на скамеечке. — Посумерничать за компанию,— пригласил он. Я сел рядом. — Характер кремешок,— Антон Васильевич кивнул на окна Га- ритсонов. * — Д а уж, кремешок... Но против кого? Надо прежде следить за со­ бой, потом за другими. — А вот я тоже безобразный случай допустил, т ак сейчас и мне всю жизнь помалкивать, что бы вокруг ни творилось! Антон Васильевич явно обиделся. Я не нашелся, что ответить. — Ваше мнение о Марке Сергеевиче неверное,— неторопливо и сте­ пенно, по обыкновению, продолжал Антон Васильевич.— Тот не оши­ бается, кто не работает. А ошибся — еще не значит, что из жизни выбыл. Д а и говорил уже вам: моя вина, не Марка Сергеевича. — Извините, но какая-то вина есть и его. Напрасно не накажут. А что особенного сделал Петр? Ну да, виноват, я понимаю, но ведь ниче­ го серьезного не случилось. Разве обязательно наказывать? Мой собеседник ответил не сразу. — Кострюченко с таким же добрым характером, как вы,— с легкой укоризной улыбнулся Антон Васильевич.— В семье — пожалуйста — а по работе добреньким быть нельзя. Доброта такая потом самому шо­ феру другим боком повернуться может. Не накажи Марк Сергеевич Петра сегодня, он завтра вот так же газанет да человека задавит! А это ведь тюрьма! Обидно Петру, понятно, и наказание понесет, но надолго запомнит, не будет больше ухарствовать. Что, разве я не прав? Антон Васильевич поднялся. — Пожелаю вам спокойной ночи. Завтра у меня день ремонта и профилактики, хочу лечь пораньше. Когда я тоже готовился спать, ко мне в клетушку неожиданно з а ­ шел Гаритсон. - — Не спите еще? Посидеть с вами... Он опустился на т абуретку и молчал, постукивая пальцами по столу.