Сибирские огни, 1968, №7

Сохранились лишь немногие из этих стихов. Когда на Урюме было открыто золото и Черкасов сделал об этом заявку, то в гор­ ном мире появилось немало завистников. Злопыхатели даже уверяли, что на Урюме никакого золота вообще нет и что все это выдумки Черкасова. «Вследствие этого,— писал Черкасов,— все лжецы получили от открывателя достойные, хотя и непечатные, стихи — и замолчали». Живя на Алтае, Черкасов очень тосковал по Забайкалью. Он лишился и любимого занятия: охота на зверя для него умерла. «Восточная Сибирь,— говорил он,— доро­ гая моему сердцу, красивая брюнетка, а З а ­ падная Сибирь — лишь миловидная блон­ динка!» В 1876 году на Алтай приехал знамени­ тый натуралист Альфред Брем, автор все­ мирно известной «Жизни животных». Чер­ касову привелось близко познакомиться с Бремом, побывать с ним и на охоте. Они подружились. Черкасов подарил гостю свои «Записки» со следующей надписью: Брем! Муж познаний и науки! Когда заснуть не можешь ты — Возьми, брат, книгу эту в руки, И сон прервет твои мечты! Брем высоко оценил «Записки» и очень содействовал переводу их на немецкий язык. Выйдя в отставку, Черкасов занялся подготовкой «Записок» ко второму изданию. После исправлений и дополнений они вы­ шли в издании А. С. Суворина в 1884 году тиражом в 2 тысячи экземпляров и объе­ мом в 687 страниц. Книга была дополнена главой «Глухарь», некоторыми сведениями из новой литературы (в частности, из со­ чинений Брема) и шестью страничными ил­ люстрациями художника Н. Загорского. Кроме книги, в 1882—1887 гг. Черкасов написал большое автобиографическое по­ вествование («Из воспоминаний прошлого сибирского охотника»). Оно печаталось в журнале «Природа и охота» на протяже­ нии 1883—1887 гг. и заняло более 600 стра­ ниц. Каждая глава — это рассказ об одном из памятных автору мест: Зерентуй, Шах- тама, Култума, Бальджа, Урюм и другие. К главе «Кара» дан эпиграф: Есть в жизни минуты, читатечь. такие. Что ты иль хохочешь, иль плачешь сердечно, В них юмор и горечь, и слезы людские. А душу лелеют, и помнишь их вечно. В этой большой главе (более 150 страниц) сообщается, между прочим, о кружке ин­ теллигенции на Карийских промыслах. В нем участвовали, кроме Черкасова, инжене­ ры П. А. Иосса, В. В. Кобылин, офицер Налетов, подлекарь Станкурис и их жены. Собирались обычно у доктора Г. Л. Крживицкого. «Карт и пьянства не существо­ вало,— вспоминал Черкасов об этом круж­ ке,— оставались рассказы, беседы, чтение». Черкасов и раньше всегда «предпочитал картам или охоту шш Ообеседнячество с Кудрявцевым, который помогал мне своими повествованиями при собирании материалов для будущих записок». Черкасов оставил в Забайкалье долгую и благодарную память о себе не только как один из выдающихся натуралистов и лите­ раторов края. Современник Черкасова пи­ сал в 90-х годах, что слышал о нем в За- байкалье восторженные отзывы: «Лучшие люди этого далекого края, знавшие Черка­ сова очень близко, говаривали мне, что та­ ким человеком, каким был Александр Алек­ сандрович, можно и должно гордиться». Сам Черкасов в 1886 году вспоминал о своем отъезде из Забайкалья: «Много лет утекло с тех пор, многое изменилось во многом, но я до сего дня не могу без слез вспоминать это братское прощание населе­ ния, эту неподдельную любовь и доверие народа...» Вскоре после отъезда Черкасова коррес­ пондент «Горного журнала» в Нерчинском крае «услышал из сотни уст о Черкасове лишь теплые слова, которые говорили и ка­ торжане, называя его «отцом», и горные инженеры, признававшие Черкасова не только товарищем, но и другом». В главе «Кара» сообщается, между про­ чим, об огромном древнем каменном памят­ нике в тайге. Черкасов приводит и забай­ кальскую легенду: чудь — древние обитате­ ли этих мест,— видя неминуемую гибель, ушла в дебри, выкопала громадную могилу, покрыла ее на подставках большими тя­ жестями, собралась в нее до последнего че­ ловека и, обрушив на себя смертоносную крышу, бесследно погибла в такой подзем­ ной урне («Природа и охота». 1887, октябрь, стр. 27). Черкасов знал и цитировал стихи Ф. Бальдауфа и Ф. Мокеева, взволнованно рассказывал о народной песне, о знамени­ том певце-каторжнике Шилове, собравшем в Нерчинском заводе хор в 60 человек, о чудесной певице Кары Прасковье, высокое искусство которой потрясало слушателей до слез. Черкасов тонко чувствовал поэтическую красоту народных песен. В противополож­ ность тогдашнему- мнению о безмолвии Си­ бири («в Сибири даже птицы не поют, а только чирикают»), он настойчиво подчер­ кивал, что каторжный Нерчинский край — «это пантеон всевозможных песен, в кото­ рых народная поэзия вылила так много любви и горя, так сердечно сказала о ро­ дине, семье, молодежи, русской удали, где, бывало, слушаешь подобранные хоры, и за­ мирает .душа, являются невольные слезы» («Природа и охота», 1893, сентябрь, стр. 33). По объему литературного, этнографиче­ ского и бытового материала воспоминания Черкасова даже богаче «Записок охотни­ ка», но известны немногим. Еще меньше знают о рассказах Черкасова «На Алтае». Они появились в «Природе и охоте» в 1893 году (около 300 страниц). И тут мно­ гие страницы посвящены «Нерчугании»,