Сибирские огни, 1968, №7

но окружал особый микромирок, где можно совершенно ни о чем не думать, все забыть, а только любоваться Надюшкой, смотреть на нее. Я сам не осмеливался взять ее на руки. Такое у нее все нежное, хрупкое. Я сидел и смотрел. Вот она спит, беленькая, чистая, лицо бесконечно умиротворенное, безмятежное. На нем никаких чувств. Одно величавое спокойствие... Вот что-то приснилось, дрогнули губы, веки. Встревожен, озабочен чело­ век. Суровая складочка обозначилась на лбу. Какие-то мысли витают в головке. А вот приснилось, что сосет грудь. Зачмокала неторопливо, и такое серьезное, деловитое лицо. Тут уж не мешкай, заревем сразу... Смотришь на маленькую жизнь — и так-тепло, легко на душе. Самые хорошие чувства вызывала и хозяйка дома — Прасковья Пет­ ровна. Она, как и Гаритсон, тоже в годах: ей за сорок. Она весь день в хлопотах. Надюшка, огород, корова, дом, обед, стирка — ничего не ми­ новало ее. И не потому, что ей не помогали. Помогал Гаритсон, помога­ ли старшенькие мальчишки й девочки. Приучались к работе малыши. Прасковья Петровна сама не хотела и не могла без дела. — Отдохнула бы ты,— скажет Гаритсон.— А мы с молодежью про­ вернем. — Еще что! — пробубнит своим голосищем Прасковья Петровна.— Такая туша, что земля аж подо мною гудёт, да еще лежать, жир нале­ живать. И с чего меня прет? Как на опаре. Полнота ее в самом деле поразительна. Детей Прасковья Петровна любила, мне кажется, не очень. Во вся­ ком случае, не проявляла открыто своих чувств. Не особенно выделяла и Надюшку. Правда, усыпит иногда ее, положит осторожно и стоит над ней, любуется. — Марко! — скажет. Так Прасковья Петровна зв ала мужа.— Мар ­ ко, а вроде эта у нас самая бравенькая. И третий месяц только, а уже улыбается. — Молодец ты, научилась,— ответит шутливо Гаритсон. А иногда закатывается Надюшка, кричит—-у .меня прямо сердце разрывается. — Не выскочит золота слеза, пореви! — проговорит Прасковья Пет­ ровна, продолжая свое дело. Но мужа она любила открыто и самозабвенно. Задерживается на работе, она от окна к окну. — Что наш папка сегодня? Уж не случилось ли чего? Когда он отдыхал перед ночной сменой или после нее, не дай бог, если кто из ребят, забывшись, заговорит громко или пройдет не на цы­ почках! Надюшку в эти часы она выносила на кухню и так следила за ней, что та голоска не подаст. Завтрак, подъем, сон — все приспособлено к работе, привычкам и вкусам Марка Сергеевича. Он выкуривал в сутки одну папиросу (после ужин а ), любимыми его папиросами был ленинградский «Беломор», их Прасковья Петровна запасла на несколько лет. В первый день я услышал разговор: — Марко, через неделю тебе костюм купим. — Ты и дни считаешь? — Д а истомилась совсем. На люди тебе ведь и выйти не в чем, об­ ветшал старый, никуда не годится. — Костюм надо... Только купим подешевле, чтобы тебе и ребятам осталось на что-нибудь.