Сибирские огни, 1968, №7

минал Черкасов.— Не забуду я тебя до гро­ ба; не забуду и тех вечеров, которыми ты наделяла мою молодость; отравляла кипу­ чую жизнь, подавляла ее своей страшной трущобой; лишала не только житейских удовольствий, но наложила печать одино­ кой сосредоточенности, которая осталась во мне едва ли не до сего дня и породила то самосознание отсталости, каковая грызла меня в то время, когда была охота учиться, следить за наукой, не отставать от мира и приносить посильную пользу по специаль­ ности». В условиях тяжелой и умственно скуд­ ной жизни («кроме псалтыря читать нече­ го») Черкасов нашел спасение в охоте. Он называл Бальджу «альфой своих скитаний по тайге и первоначальной школой сибир­ ской охоты». Среди подчиненных ему ра­ бочих он нашел добрых товарищей и тер­ пеливых учителей. С особенной признатель­ ностью Черкасов всегда отзывался о заме­ чательных зверопромышленниках и следо­ пытах Забайкалья Мцхаиле Кузнецове и Дмитрии Кудрявцеве. Они отлично знали, где, как и когда можно было найти зверя, и делились с Черкасовым всеми секретами добычливой охоты. Поэтому он считал Куз­ нецова и Кудрявцева своими учителями и соавторами «Записок». После Бальджи Черкасов недолго управ­ лял Култуминской дистанцией, около го­ да — Алгачинским рудником, а затем до 1860 года служил на Карийских золотых промыслах. В 1860 году он женился на жительнице Алгачинского рудника Евдокии Ивановой и совсем сроднился с Забайкаль­ ем. В 1862 году Черкасова командировали на северо-восток Забайкалья во главе зо­ лотоискательской партии, которая начала свои работы в долине Белого и Черного Урюма. Только «необоримая страсть к охо­ те» заставила Черкасова согласиться стать партионным офицером в этой местности, ко­ торая пугала отдаленностью, суровостью климата и ужасающим безлюдьем. Рабочие здесь часто вспоминали забайкальскую пословицу: «Кто в тайге не бывал, тот бо­ гу не маливался.» «Угрюмая тайга,— писал Черкасов,— царила тут в полнейшем смыс­ ле слова, а безграничная трущоба застав­ ляла задумываться и привычного к тайге человека». На Урюме Черкасова ждали не только одни охотничьи удачи. В 1863 году он открыл на речке Малый Урюм богатые золотые россыпи; за это в 1864 году ему была назначена пенсия в 1200 рублей в год «до тех пор, пока Урюмская россыпь со всеми ее. притоками будет с выгодой разрабатываться». Почти целый год со всей семьей (у него тогда было уже двое детей) Черкасов про­ жил на Урюме в бывшей бане; предбанник служил прихожей и кабинетом. Срублена баня была из сухостойного дерева, и весной из бревен вылезала такая масса «волосо- грыжец», что не знали, куда от них де­ ваться. Поэтому почти все остальное время пребывания Черкасова на Урюме (до 1870 года) его семья жила на Нижне-Карий- ском промысле — в ближайшем пункте к району работы поисковой партии. Здесь же, на Каре, Черкасов писал свои «Записки», начатые им еще в Култуме. После 1870 года Черкасов служил на Алтае (в Сузунском заводе). Выйдя в 1883 году в отставку, он переехал в Барнаул. Его избрали городским толовой. Через че­ тыре года он был избран снова. Однако, прослужив из второго четырехлетия всего один год, он в 1890 году переехал в Ека­ теринбург (теперь Свердловск), купил дом и занялся хозяйством, но его увлекли го­ родские дела. В октябре 1894 года его и здесь выбрали городским головой. Эта дол­ жность требовала много энергии. Местные толстосумы организовали против него трав­ лю. Уже через два месяца он решил, что надо уходить. Утром 24 января 1895 года он получил по почте анонимный пасквиль, ко­ торый грязнил честь его и семьи. Этот удар Черкасов не перенес и умер от паралича сердца прямо за письменным столом... Хоронил его весь Екатеринбург, и до Тихвинского монастырского кладбища за гробом шла огромная толпа. Могила Черкасова и его архив теперь затеряны. Удалось отыскать лишь несколь­ ко его фотографий - и зыбытых публикаций. Но многое, в том числе письма Некрасова, погибло. На Каре и Урюме Черкасов весь досуг посвящал охоте и своим «Запискам». За образец Черкасов взял знаменитые «Запи­ ски ружейного охотника Оренбургской гу­ бернии» С. Т. Аксакова, вышедшие за 10 лет до этого. Но, как известно, Аксаков все внимание уделил охоте на птицу. У Черка­ сова же, наоборот, все накопленные им сведения касались только зверя. Свои за ­ метки Черкасов старательно дополнял раз­ нообразными этнографическими, естествен­ но-историческими и экономическими сведе­ ниями о Забайкалье. Многое осталось еще не использованным. Знатоки края и товарищи по таежным скитаниям встретили «Записки» вполне одобрительно. Об этом говорит и приведен­ ный выше отзыв местного рукописного жур­ нала. За 16 лет службы в Забайкалье Черкасов немало потрудился как горный инженер. Не расставаясь с охотничьим ружьем, он с поисковыми партиями исходил край бук­ вально вдоль и поперек. Пожалуй, ни один из писавших о Забайкалье не имел столь внушительного личного опыта путешествий по краю, как Черкасов. Первый печатный труд Черкасова касал­ ся описания действий золотоискательской партии в Бальдже. «Для души» Черкасов писал иногда стихи, в которых отражались его впечатления от тягостных картин жиз­ ни в Забайкалье: „.К рай отдаленный, снегами повитый. Скорбью людскою, слезами облитый. Правом гражданским, природой забытый. Славою каторги в мире покрытый!