Сибирские огни, 1968, №7

этот,— писал Черкасов,— давил меня и гнал с юны* лет моего бытия до выпуска из корпуса. Только общая любовь всех остальных моих начальников и товарищей, хорошее поведение и прилежание, несмот­ ря на его ужасные несправедливости, дали мне возможность окончить курс и выйти прапорщиком, тогда как большая часть, и даже недостойные любимцы директора, вы­ ходили поручиками и реже подпоручика­ ми». Интересно, что за внимание и забот­ ливость Черкасов получил от корпусных товарищей кличку «Мамка». Пробыв в корпусе почти безвыходно более 8 лет, Черкасов закончил курс наук и добровольно поехал на службу в З а ­ байкалье — в Нерчинский горный округ, где было много вакантных мест. По обычаю того времени и порядку службы, молодых горных инженеров обязательно год или два держали на практических занятиях, не да­ вая ответственных должностей. Поэтому за сравнительно короткий срок Черкасов успел побывать на горных работах во мно­ гих местах Нерчинского края, познакомить­ ся с его природой и присмотреться к жиз­ ни местного населения. «Все мое имение,— вспоминал Черкасов,— состояло из двух чемоданов с бельем и платьем, двух ружей с необходимыми принадлежностями и здо­ ровенного легаша Каштана. За плечами... никакой удручающей заботы, кроме неиз­ бежной тоски по родине после прощания с обожаемыми мною родителями. Полней­ шее одиночество, незнакомый суровый край, лязг кандалов, клейменые лица, все это д а­ вало себя знать на каждом шагу, и только силой воли я подавил тоску наболевшего сердца по родине и свыкся со всем окру­ жающим, а богатая охота в крае мало-по­ малу помирила меня с тяжелой обстанов­ кой». Первую командировку Черкасов полу­ чил зимой 1855/56 г. в серебряный Зерен- туйский рудник для «опытовых работ по прохождению штольни, где расход, показы­ ваемый приставом рудника, выражался цифрою более сметного положения...» Вскоре Черкасова перевели за 30 верст от Зерентуя в Шахтаму (там за три года до этого было найдено первое золото) на расчистку золотоносной площади от огром­ ных валунов. Производство в Нерчинском горном ок­ руге держалось на жестокой эксплуатации подневольного труда. Под угрозой плетей, карцеров или штрафов работали не толь­ ко каторжники, но и ‘«свободные» горные служители. В 50-х годах порку и систему других наказаний довел до крайности на­ чальник горного округа Иван Разгильдееь. Этот безжалостный и деспотичный чело­ век— типичный служака николаевской эпо­ х и— стал грозой для всего края. Недаром забайкальцы сравнивали его с Иваном Грозным. Черкасов был «иной школы». Вспоминая о первых годах службы в Забайкалье, он писал, что на Шахтаме «была самая труд­ ная работа относительно физических сил человека; под мое ведение были отобраны такие атлеты из ссыльных рабочих, что стоило только любоваться этими пасынками судьбы и удивляться их бычачьей силе или замечательной сметке русского простолю­ дина. Этими тружениками выворачивались и поднимались на борта разреза иногда т а ­ кие громадные валуны, весившие несколько сот пудов, что трудно было поверить своим собственным глазам, видевшим это в дей­ ствительности. Стоило только по-человече­ ски обходиться с этими «пасынками», одоб­ рять их усилия, отпускать за усердие по­ раньше с работы, а в критических случаях не указывать только пальцами, но в нуж­ ный момент помогать своими руками и пле­ чами,— и тогда клейменые труженики ста­ новились настоящими братьями, на их зас­ корузлых лицах выражалась добродушная улыбка, в речах появлялся юмор, остроумие, и вы забывали, что имеете дело с теми людьми, которых таврили, как лошадей, и называли презренным именем «варнака» или «челдона». Неожиданно в Шахтаму приехал Раз- гильдеев. Против обыкновения, он остался доволен результатами работы, а Черкасо­ ву в поощрение даже предложил съездить с ним поохотиться на Аргунь. Но охота расстроилась: в Цурухайтуе, уже на Аргу- ни, Разгильдеев получил предписание сдать дела новому начальнику — О. А. Дейхману. Черкасов видел, как рвал и метал Разгиль­ деев, возмущаясь «насильной отставкой». Перемены были к добру: Дейхмана все уважали как культурного и гуманного че­ ловека. Лето 1856 года, на обратном пути из Цурухайтуя в Шахтаму, Черкасов прожил в Александровском заводе, где тогда нахо­ дились в ссылке петрашевцы. Он сблизился с кружком местной интеллигенции, в кото­ ром принимали участие и петрашевцы (Ф. Н. Львор, Н. А. Спешнев, Н. А. Мом- белли и сам М. В. Буташевич-Петрашев- ский). «Люди эти,— писал Черкасов,— весь­ ма оживляли наше общество, и с ними ску­ чать было невозможно». Осенью 1856 года Черкасов опять полу­ чил новое назначение и отправился во гла­ ве разведывательной партии на поиски зо­ лота в юго-восточное Забайкалье по реке Бальдже. Опорной базой был Бальджикан- ский караул — крайний юго-западный на­ селенный пункт Забайкальского казачьего войска. Это был «край света и самое убиен­ ное место», какое пришлось увидеть Черка­ сову. Все селение состояло из 7 дворов и насчитывало не более 50 жителей. Только у одного казака была изба с двумя за ­ стекленными окнами, а в остальных домиш­ ках окна затягивались пузырем или хол­ стом, пропитанным древесной смолой — се­ рой (живицей). Кроме верховых троп, до­ рог не существовало (никаких дорог к Бальджикану не отмечено и на современ­ ных картах). «Бальджа! Бальджа! — с горечью вспо