Сибирские огни, 1968, №7

отшлифовать каждую нотку. А. М. Кац «выжимал» на репетициях из молодого ор­ кестра все возможное и невозможное. Встречать гостей в аэропорт прибыло много народу и, конечно, оркестр в полном составе. Первая репетиция. Обычный рабочий день, но все одеты не буднично. Большой, черный, до зеркального блеска полирован­ ный «Безендорфер» тщательно настроен и ждет музыканта. На дирижерском пуль­ те — раскрытая партитура, новенькая па­ лочка и небольшая записка, сделанная цветной тушыо на ватмане: «С волнением ждем встречи». Подставка покрыта бархат­ ным красным ковриком. Оркестранты заранее расселись за пуль­ ты и ждут гастролеров, то и дело взгля­ дывая на дверь, из которой те должны по­ явиться. Сейчас будет вынесен приговор молодому коллективу, который три ме­ сяца напряженно готовился к своему де­ бюту. В нарушение традиций и правил зал до отказа набит. Люди в ложах, проходах,— трудно протиснуться к сцене. Это — арти­ сты оперного хора и театров города. Одни пришли послушать репетицию, другие — поддержать «щенков», которые завоевали симпатии своей юностью и беззаветной любовью к музыке. Кирилл Петрович идет по узкому про­ ходу среди музыкантов к пульту и легко вскакивает на подставку. Музыканты встре­ чают его легким постукиванием смычков и ладоней по пюпитрам и инструментам — это традиция. Раздаются аплодисменты и в зале. Кирилл Петрович, не поворачиваясь, поднимает руку — прошу спокойствия, мол, пришли в з а л— не мешайте работать, сей­ час репетиция, а не концерт. Инспектор сцены, приложив палец к гу­ бам, призывает к тишине и тем же паль­ цем, но уже более строго, грозит — тише!.. Удар дирижерской палочки о пюпитр, поднятая рука — знак «внимание». Кон­ цертмейстер оркестра, молодой, недавно окончивший Московскую консерваторию по классу профессора Ойстраха, скрипач Даян приставил инструмент к подбородку. При­ готовились и другие. Смычки мелькнули в воздухе,— и звуки удивительной пятой симфонии Чайковского полились в зал. — Не знаю, как вы, а я вами доволен. Играли вы хорошо,— заявил Кондрашин после репетиции. Все вздохнули с облегчением, обступили дирижера. Но волнения на этом не кончились. — Что скажет об оркестре Эмиль Гри­ горьевич? — волнуясь, говорит музыкантам директор филармонии.— Подтянитесь! Гилельса я знал давно. Помню его еще студентом Московской консерватории. Мо­ лодой, невысокий, с золотою копной волос, с веснушками на носу, всегда серьезный, сосредоточенный, скромный, он производил впечатление замкнутого человека. «Музыкант великого дара», «волшебник фортепьяно», «лучший пианист мира» — такими эпитетами награждали его позже иностранные рецензенты, обычно очень сдер­ жанные по отношению к советским арти­ стам. Да и теперь, когда Гилельс уже немолод, мировая музыкальная пресса не перестает восхищаться им... Кстати ска­ зать, американские любители музыки гото­ вились к первой встрече с Гилельсом еще двадцать семь лет назад: вместе с другими нашими музыкантами молодой «чародей фортепьяно» на борту океанского лайнера отправился на гастроли в США в июне 1941 года. Но... началась война, и тепло­ ход вынужден был экстренно прервать рейс. Итак, закончена репетиция с Эмилем Гилельсом, он жмет руки концертмейстеру оркестра — первому скрипачу и руководи­ телям групп. Ясно без слов: он — взыскательный и не идущий ни на какие компромиссы в ис­ кусстве —т доволен. На следующий день два вагона трога­ ются в путь. Место назначения — Алтай. Первое выступление намечено в клубе колхоза-миллионера, показавшего лучшие результаты в крае по заготовке зерна. У большого каменного двухэтажного здания десятки автомашин: на них приеха­ ли из соседних сел. Поймут ли музыку, будут ли слушать колхозники симфонический оркестр? Этот вопрос волнует всех. Не скрывает своего волнения и Гилельс. — Страшновато,— признается он, нервно потирая руки. Но наши опасения были напрасны: кон­ церт прошел с большим успехом. Слушатели долго не отпускали со сцены Гилельса. Инструмент звучал отлично, его зара­ нее хорошо настроил мастер Московской консерватории, специально приехавший в Сибирь. Гилельс много играл на бис соло — бравурная кампанелла, задумчивая барка­ рола, кокетливое рондо. Мне не приходилось ранее видеть его таким возбужденным, как в эти минуты: — Я так рад, так рад, что все прошло хорошо. Знаете, очень волновался, боялся, что не поймут, провалюсь! За эти немногие дни дирижер и солист сдружились с оркестрантами, отношения стали простыми и задушевными. Радость успеха делилась поровну.. И Гилельс и Кондрашин использовали каждую свободную минуту для общения с коллективом. Из Барнаула в Новокузнецк ехали в од­ ном общем вагоне, хотя гостям предло­ жили места в мягком. Нет, нет, зачем?' Нам хочется быть со всеми,— сказал Гилельс. В Новокузнецке разместились в гости­ 11 Сибирские огни .Vs 7