Сибирские огни, 1968, №7

Я не могу допустить, чтобы она сошла с ума и умерла от пыток. Я не могу от­ дать своих товарищей, их дело, их жизни в руки врага. Обычными путями сейчас ничего не добьешься. Броситься Инге на помощь — что толку, одному мне их не осилить. Рассказать все Февралю — я спасу жизнь ей, но погублю наших ребят в оперпункте, провалю Бюро, нанесу непоправимый ущерб делу, которое призвано оберегать жизнь целых народов от опасности возрождения фашистского милитаризма и его военного потенциала. Есть, конечно, кое-какие выходы даже из этого положения, но только два из них реальны, а для меня — один. Впервые я пожалел, что взял себе за правило дей­ ствовать налегке, не обременяя себя безделушками, столь милыми сердцу некоторых агентов: пистолетами, таблетками с ядом и тому подобным. Одна таблетка— и дело с концом. Пять секунд — и у ног Февраля лежит доказательство, что, каким бы пыт­ кам ее не подвергли, я не заговорю. Таблетки у меня не было. Тени двигались, я неотрывно следил за ними, вслушивался, с трудом разбирал какие-то ее слова, невнятную мольбу, обращенную не к ним, ко мне. Она понимала — от них нечего ждать пощады, она просила о помощи меня. Февраль по-прежнему наблюдал за мной. Он крикнул в дверь: — Усилить воздействие. Снова душераздирающий стон. Итак, у меня всего лишь одно мало-мальски на­ дежное средство. 15. ЗАТЕМНЕНИЕ Я потерял сознание. Я только успел заметить, как Февраль бросился, чтобы подхватить меня. Навер­ но, чисто инстинктивное движение. У меня мелькнула мысль: должно быть, он не знаком с природой обморока, иначе не стал бы удерживать меня в вертикальном по­ ложении. Чем дольше я на ногах, тем длительней обморок. Психологические и физиологические факторы в мою пользу. Февраль не знает механизма обморока, но должен понимать, что психологически я был к обмороку бли­ зок, ибо в кризисной ситуации я беспомощен перед стремительно нарастающим на­ пряжением и подсознательно готов расслабиться, готов снять напряжение, впав в об­ морочное состояние. Февраль психологически настроен как мне выгодно: я враг, а обморок считается признаком слабости, хоть такое представление и ошибочно (гвардейцы в карауле у знамени часто падают без сознания, а ведь они ребята не из слабых). Но мы склон­ ны верить в то, что нам больше по душе, даже когда ясно, как мы ошибаемся. Внешние условия тоже работали на меня: создалась обстановка, которая может вызвать потерю сознания. В комнате душно, отопление пышет жаром. З а последние пятнадцать минут стало жарче — пришло еще четыре человека, и духота теперь про­ сто невыносима. К тому же и вид у меня подходящий: лицо в поту, затрудненное дыхание, того и гляди сомлею. Главное условие — обморок должен выглядеть естественным в начальный момент. Потом уже он и протекает естественно. Пусть мой враг неотрывно следит за мной, он все равно не сообразит, в чем де­ ло. Внешняя сторона этого хитрого приема выглядит естественной, ибо она опреде­ ляется естественными симптомами. Я набираю в легкие воздух, перекрываю дыха­ тельное горло и с силой выталкиваю воздух на преграду. Лицо вспухает от прилива крови. Затем полностью выпускаю воздух из легких, и кровь отливает от лица, лицо как бы бледнеет. Давление в грудной клетке подскакивает (оно становится выше давления, возникающего при кашле, т. е. 100 мм) и распространяется на шейную ве­ ну и спинной мозг. В последние секунды, чтобы укрепить волевое состояние, я мыс­ ленно прослеживаю весь этот процесс. Кровь отливает от сердца, и я чувствую, как