Сибирские огни, 1968, №7

в тостере. Я провалился в озеро. Нельзя ли раздобыть пару ботинок?» Он отвез ме­ ня на стоянку, потолковал со своими коллегами и принес чьи-то башмаки. Я рас­ прощался с ним и отправился на прогулку, чтобы как следует разогреть кровь — два часа быстрым шагом, прошел до Сименсштадта и назад, к югу до Вильмерсдорфа — слежки за мной не было. Слежки не было — и лишь через сутки я понял, что это обстоятельство навело меня на ложные выводы и толкнуло прямо в опасную зону, В ту ночь моя психика подверглась очень сильному воздействию — амитал, бензедрин (или первитин), доп­ рос, лошадиная доза пентотала (или чего-то в этом роде), ледяная ванна в озере, где вода на точке замерзания, неожиданное, ошеломляющее возвращение к жизни, Этим объясняется, почему до меня не дошло сразу истинное значение отсутствия сл еж ки— голова еще была в тумане, и я не мог здраво рассуждать. Но объясне­ ние — это не оправдание. Неосторожность не оправдаешь ничем. Я чувствовал, что сознание мое затуманено, я должен был подождать, пока голова станет ясной, и лишь тогда решать, как поступать дальше. А я поторопился. Отель «Централь». Название громкое, но район подходящий — Мариенсдорф, невообразимая путаница узких улочек километрах в восьми от Вильмерсдорфа. Это меня устраивало, и я снял там номер. Отель поменьше «Принца Иоганна», и обслу­ живание похужеа растрепанный ночной портье, пыль на лампочках. Зато есть гара­ жи, с замками. Я сказал, что багаж мой в машине, пригоню ее завтра вечером, сейчас валюсь в ног от усталости. Портье даже не поинтересовался, где я поставил машину и нуж­ но ли за ней приглядеть. А я, сделав вид, что ложусь спать, принял душ и, разве­ сил одежду на радиаторах отопления. Номер был маленький, но чистый и теплый. О сне нечего и помышлять, пока не разберусь в обстановке. Последние биржевые данные по Еврозвуку я пропустил — меня схватили как раз, когда я торопился домой, чтобы попасть к передаче. Допустим, что из опера­ тивного пункта важных сигналов не поступало. В свою очередь и мне нечего сооб­ щить. По моей просьбе наши могут разыскать доктора Фабиана, специалиста по психоанализу, и заняться им вплотную. С Комиссией-Z можно договориться, и его арестуют и предадут суду в Ганно­ вере как военного преступника. В «Фениксе» он близок к верхам, и, видимо, его фронтовые подвиги — достаточный материал для обвинительного приговора. Но он еще понадобится мне самому в деле поважнее: через него я доберусь до Февраля, а там — и это самое главное — до Генриха Цоссена. Решение: не просить оперпункт, чтобы Фабиана убрали с моей дороги. Я подтащил к кровати кресло и сел, устроив ноги на уровне головы,— так луч­ ше работает мозг. Основной вопрос: почему меня оставили в живых? Предположение номер один: меня отвезли, как было приказано, к озеру, выта­ щили из машины и собирались бросить в воду, но в последнюю минуту кто-то поме­ шал, возможно, полицейский патруль. И меня швыряют в озеро живого, а не мерт­ вого— стрелять слишком опасно. Так порой срываются отлично продуманные планы. Им пришлось выбирать из двух зол меньшее: конечно, будет слышен громкий всплеск, когда тело плюхнется в воду, но еще хуже, если кто-нибудь увидит, как меня воло­ кут назад к машине (Вопрос: почему Февраль выбрал Грюневальдский мост? Есть места более уединенные). Итак, дело они сделали лишь наполовину, а Февралю до­ ложили, будто приказ выполнен. Они решили, что все равно ледяная вода доканает меня раньше, чем кончится действие наркотика, и из озера мне живым не выбраться. От Февраля утаят, что выстрелить мне в затылок не смогли, иначе он с них шкуру спустит. Выводы из первого предположения: Февраль уверен, что со мной покончено. Его подручные тоже почти не сомневаются в этом. Следовательно, дело мое прекращено и наблюдение снято. Подтверждение: отсутствие слежки от озера до бара 'и на всем маршруте Грюневальд — Сименсштадт— Вильмерсдорф. Слежку я бы заметил. Второе предположение: Февраль пытается сбить меня с толку. Внушить мне, что