Сибирские огни, 1968, №7

Я снова сел в парчовое кресло и начал размышлять над следующим ходом. Фев­ раль приказал: — Зандер, целься в левую ногу. Гебхард — в правую. Шелл целится в правую ру­ ку. Браун — в левую руку. Крозиг— в пах.— Дула пистолетов поднялись, предохрани­ тели сняты.— При малейшем движении стрелять, не дожидаясь команды. Он обратился к анестезиологу: — Подойдите к пациенту сзади и приступайте к работе, не пересекая линии огня.— И мне: — Будьте осторожны, не вздумайте шевельнуть рукой или ногой, особенно кргда войдет игла. Запахло мылом и эфиром, когда врач подошел сзади, поднял рукав моей рубашки и протер кожу. Не двигая головой, я обвел глазами комнату. Психоаналитик все еще изучал меня, мысленно оценивая подопытный материал. Пятеро охранников не сводили глаз с пяти мишений, согнутый палец каждого лежал на спусковом крючке. Я перестал размышлять над следующим ходом. Ходов не было. — Продолжайте. Игла вошла под кожу. ■ I ■ 12. Н А Р К О З Семеро мужчин выглядели очень маленькими, но я знал, отчего это: им прика- вали выстроиться в линию у дверей и поднять пистолеты. Их уменьшала перспекти­ ва и ничто иное. Часы показывали, что с момента инъекции прошло 15 минут. Буду проверять свое состояние по визуальным ориентирам: по размерам людей, по интенсивности бликов на золотой инкрустации стоящего у окна раздвижного карточного столика и по другим вещам. Бесспорно, наркотик не галлюцинативный,— им не требовался бессвязный поток галлюцинаций, он,, хотели знать правду. В комнате было очень тихо. Огромная люстра висела, как луна, украшенная драгоценными камнями. Люди образовали живую картину: семь неподвижных охран­ ников в дальнем конце комнаты. Ближе ко м н е— Февраль, он словно окаменел, ру­ ки за спиной, ноги слегка расставлены. Еще ближе — психоаналитик, тоже непод­ вижный, элегантный, в слегка расслабленной позе, изящная голова чуть наклонена, он смотрит на меня. Рядом с креслом, почти вне поля зрения,— анестезиолог. Мой единственный друг — часы. Прошло 16 минут с момента инъекции. Часы не мои, а его, психоаналитика. Слишком занятый мною, он упустил из виду, что я занят им. Я сделаю все, чтобы не поддаться наркотику. Он допустил оплошность, скрестив руки. Когда реальность начинает ускользать, нужно найти прочную реаль­ ную зацепку, чтобы ухватиться за нее, как за мачту корабля во время бури. Часы помогли мне в трех отношениях. Они корректировали мое искаженное представление о ходе времени. Тем самым они предостерегали, что мое собственное ощущение вре­ мени (а, следовательно, и ясность разума) нарушены и следует напрячь волю, чтобы войти в норму. Кроме того, часы могут помочь распознать наименование препарата — пентотал, амитал, хиосцин или черт его знает что там бежит по моим кровеносным сосудам и поглощается клетками мозга. Эффект различных наркотиков проявляется с различной скоростью. На свои часы я не мог смотреть — перехватят взгляд, дога­ даются и отберут. Часы психоаналитика я видел отчетливо, потому что он стоял рядом, скрестив руки, и я иногда скользил по нему сонным взглядом, делая вид, будто уже сказывается эффект снотворного. Прошло уже 17 минут. За эти 17 минут в комнате не раздалось ни звука. Наконец, психоаналитик заговорил: Моя фамилия Фабиан,— сказал он, скромно улыбнувшись.— Простите, я не знаю вашей фамилии. Анестезиолог уселся на табурет рядом со мной, плотно обмотал выше локтя мою правую руку, чтобы, проверяя кровяное давление во время допроса, заранее