Сибирские огни, 1968, №7

мат, а другой охранник ребром ладони хотел ударить меня по лицу, но рука просвисте­ ла мимо и лишь задела, точно обожгла, ключицу. Я рывком бросил всю тяжесть своего тела ему в ноги, так что плечом ударил его по коленке, в то время как правой рукой обхватил намертво лодыжку. Он завопил — у него был сломан коленный сустав. Кто-то выстрелил, но, несомненно, лишь для того, чтобы промахнуться, и я, не сбавляя темпа, хотя и потерял равновесие из-за того, что рухнул вместе с противником, все же сумел, опершись рукой о толстый ковер, перевернуться лицом к дверям. Оста­ валось вскочить и бежать. Ситуация пока что казалась выгодной: Февраль шатнулся назад, когда я хлестнул его пиджаком по лицу, а после удара коленом в пах замычал и лицо его побелело. Охранник с перебитым коленом был вне игры. Анестезиолога больше волновала сохранность шприцев и ампул, и вообще он мало походил на знатока ру­ копашного боя. Психоаналитик вмешиваться не собирался. Я рванулся к двери. Рядом со мной брызнули осколки паркета — снова стреляют, чтобы промахнуться; с такого расстояния они могли раздробить мне позвоночник, если б захотели. Голос Февраля, короткая команда. Моя правая нога попалась — чьи-то пальцы сомкнулись вокруг нее, и я грохнулся об пол. Все, дальше пути нет. На глаза попался стол, я изогнулся и схватился за ножку, прижавшись к ней плечом — опора есть, теперь нужно заняться охранником. Упершись ногой ему в шею, я давил и давил, и он одну руку уже отпустил, но другой еще цеплялся за мою лодыжку. Попробуем тактику переключения — убрать ногу с его шеи, но правую ногу, за которую он держит­ ся, рывком подтянуть, чтобы его голова оказалась поближе. Опять не вышло. Он, не ослабляя хватки, чуть откатился в сторону, я нанес ему удар ногой в лицо, но получи­ лось недостаточно сильно. Надо мной нависла тень, чья-то рука сжала мне шею. Еще одно последнее уси­ лие, но уже обе мои ноги и шея в капкане. Сейчас начнут душить,— нет, Февраль опять скомандовал, и я услышал, как захлопнулись двери. Через несколько секунд рука на моей шее разжалась, ноги тоже освободились и Февраль сказал: — Можете встать. Я проделал это довольно быстро и, торопясь принять приличный вид, поспешил заправить рубашку в брюки. Ну, что ж, дышу неплохо, без хрипов. Расслабиться. Японский лакированный столик валялся расколотый на четыре части. Анестезиолог все еще собирал свое имущество. Один охранник стоял позади меня: я ощущал затыл­ ком его дыхание. Шесть человек вошли в комнату с пистолетами в руках и стали в кружок. Другой охранник все еще валялся на ковре, и нога его под чудовищным углом торчала из бедра, а рядом с его белым, как мел, лицом растеклась лужа блевотины. Психоаналитик пристально смотрел мне в лицо с упорным вниманием художника, кото­ рому предстоит перенести все увиденное на полотно. Февраль стоял напрягшись, пы­ таясь перебороть боль и стесняясь потереть пах рукой. Румянец медленно возвра­ щался на его щеки, но пот не переставал стекать со лба. Анестезиолог набрал в шприц содержимое маленькой ампулы и склонился над ле­ жащим ничком охранником. Сделав укол в вену на ноге, врач выпрямился. Никто не проронил ни слова. Слышно было только дыхание Февраля— в этом дыхании слыша­ лась боль. Моя правая рука онемела, и непроизвольно подергивалась лопатка. Я легко отделался, все могло кончиться много хуже. Охранники были отлично натасканы. Д олж ­ но быть, данный им приказ гласил: «Не наносить физического ущерба без крайней не­ обходимости». Охранник был без сознания. Его вынесли, взявши за руки и за ноги. Двери откры­ лись и закрылись. Февраль спросил анестезиолога, как обстоят у него дела, тот ответил: — Можем продолжать, как только прикажете, герр Февраль. Февраль подал знак пятерым приблизиться и сказал мне: — Садитесь в кресло. Его продолговатое бесстрастное лицо ничего не выражало. В глазах — никаких признаков ненависти. Точно не было ни пота, ни боли, будто я до него не дотрагивался. 8 Сибирские огни № 7 113