Сибирские огни, 1968, №7

рически прямой рот. И больше ничего. Я не мигая смотрел на него, покуда он не заговорил снова. — Рассказывайте. — О чем же? И на этот, раз все обернулось очень мило,— улыбнулся я. Ему следовало .бы знать, что я не заговорю. Если кто-нибудь и заговорит, то это буду уже не я. Это будут бормочущие в агонии полумертвые останки существа, неког» да именовавшегося Квиллером. Я видел, как людей допрашивали в Бухенвальде. Февраль заговорил снова. — Мы знаем, кто вы. В начале войны, навязанной нам Черчиллем, вы отлынивали от военной службы. Затем вы били баклуши, маскируясь под германского солдата, и всячески саботировали успешное осуществление «окончательного решения»1, спасая евреев и прочих недочеловеков от того, что было их судьбой, предопределенной свыше. Ваши грандиозные замыслы провалились. Когда польское, датское и шведское прави­ тельства после войны предложили вам награды, вы отказались их принять, признав тем самым свое поражение и свой позор. Я занялся единственно возможным в этот момент упражнением — начал очень глубоко и очень медленно дышать, чтобы ввести в кровь побольше кислорода и снаб­ дить им мускулы. Я осторожно напряг руки, ноги и брюшной пресс, а затем расслабил­ ся. Напрягся — расслабился. Напрягся — расслабился. Увеличил поступление кисло­ рода, циркуляцию крови и мышечный тонус. — Вы известный специалист по механизму памяти и сна, эксперт по мотивам самоубийств, знаток критических состояний психики, вы изучали законы баллистики, владеете техникой скоростного вождения автомашины. Нам известно, что в настоящее время вы состоите на службе в «МИ-6»2. Вот тут он ошибся. Он впился взглядом в мои глаза, ловя реакцию, чтобы опре­ делить, что верно, а что не верно в его сведениях обо мне. В основном его информация соответствовала истине. Но это не страшно, мои глаза ничего не выражали. Напрячься... Расслабиться... — Вы думаете, мы не знали, кто снабжал суд в Ганновере последние полгода так называемыми «военными преступниками»? Нам известно, чьих это рук дело. Вас виде­ ли в разных районах, и мы составили ваш словесный портрет. Мы узнали вас, когда вы появились в Нойештадтхалле. Нам доложили, что вас перестали прикрывать, из че­ го мы заключили, что вам поручено какое-то еще более ответственное специальное за ­ дание. Мы знаем о вас почти все. Дышать глубже. Окно ближе ко мне, чем двери, но через окно не вырвешься. В опущенных тяжелых портьерах я заметил просвет, через который был виден свет фонаря, висящего на суку дерева. Высота его подсказала, что комната была на третьем, может быть, на четвертом этаже. Я не успею, стоя на подоконнике, отыскать ближай­ ший балкон или водосточную трубу. Значит, остаются двери. Напрячься... Расслабиться... — Но нам не хватает еще кое-каких сведений о вашем Бюро. Мы пристально изу­ чали его деятельность и желаем получить полное представление о «МИ-6». Не очень-то тонкий ход. Неуклюжее повторение. Теперь уже ясно, что он хочет провести меня на мякине, провоцирует на возражение, ждет, что я из гордости заявлю, что он ошибается и я вовсе не состою в «МИ-6». Взор ясный. Дыхание глубокое. Февраль буравил меня своими бездушными глазами. — Придется заставить вас говорить. Он понимал, что угрозы излишни, так как знал, что я уже видывал подобные допросы. У допрашиваемого просто не оставалось другого выбора, как заговорить. — Начинайте. Напрячься... Расслабиться... Я не должен забывать, что встреча с этим человеком в этом доме была целью моего задания. Конечно, мяч прорвал сетку: я надеялся попасть в это логово в добром здравии и вырваться отсюда, прежде чем будет слишком поздно. ' Провозглаш енное Гитлером «окончательное решение еврейского вопроса», означавшее истреб­ ление лиц еврейской национальности. * «МИ-6» — английская контрразведка.