Сибирские огни, 1968, №7

Я никогда не вел счета людям, которых убил за последние тридцать лет, и мысль об их смерти никогда меня не мучила. Большинство из них были нацисты, и это случилось во время войны, остальные погибли, потому что пытались убить меня. Все они были мне врагами. Солли был другом. Он погиб в результате моей неосмотрительности. Но прежде, чем наступит раскаяние, накатывает яростное желание сражаться. В таких случаях единственное болеутоляющее средство — действие. Я спустился вниз и пересек улицу. Двое санитаров расчищали путь в небольшой толпе, один из них нес сложенные носилки. Позади санитарной машины стоял черный «Мерседес», но я свернул влево по тротуару и зашел во двор отеля. Там я сел в «Фольксваген» и за 15 минут добрался до Потсдаммерштрассе, проехав новым путем вокруг аэропорта, то включая, то выключая желтые фары. Капитан находился в лаборатории. После моего звонка он сам срочно присоеди­ нился к наряду полиции. Он был офицером полиции-Z и вместе со мной принимал участие в операции «Раушниг, Шрадер, Фогель». Фамилия капитана была Штетнер. Он спросиЛ: — Что произошло с доктором Ротштейном? — То, что я вам сказал, и ничего более. Налет был произведен, видимо, в спешке — колбы, пробирки с культурами бак* терий сброшены на пол и разбиты вдребезги. Сержант собирал остатки лабораторных записей. Обстоятельства дела в значительной мере прояснились. Соломон Ротштейн был на подозрении у «Феникса». Возможно, они обнаружили, что в течение несколь­ ких месяцев, предшествовавших освобождению лагеря, он сотрудничал со мной. Нет сомнения, что в эти последние 24 часа они его прощупывали особо. И подслушивали не только мой телефон, но и его тоже. Услышав, что он хочет повидать меня, они оконча­ тельно утвердились в своих предположениях и передали соответствующий приказ чело­ веку из комнаты 303. Одновременно они приказали произвести обыск в лаборатории Ротштейна, надеясь обнаружить хоть какие-то следы его жгучей тайны. Я смотрел на груды разбитого стекла, обрывки бумаг. — Что-нибудь нашли?— спросил я у капитана. Он взглянул на меня пристально. — Ротштейн был вашим другом? Значит, я чем-то это выдал. Я ответила — Да. Вы что-нибудь обнаружили? •— Вот эти папки. И еще кое-какие бумаги. — Ничего особенного? Я понимал, что он чурается меня, поскольку приучен не вступать в разговоры о иностранцами, даж е если по распоряжению разведорганов обязан работать в контакте с ними. Он все еще наблюдал за мной. Наконец, оказала — Вот это. Продолговатый черный металлический контейнер, приблизительно 15 на 30 см, с двумя сургучными печатями. Прозрачным, клейким пластырем к крышке прилеплена записка: «В случае моей смерти, пожалуйста, перешлите этот контейнер авиапочтой моему родственнику: Исаак Ротштейн, 15 Калле де Флорес, Лас Рамблас, Сан К ата­ рина, Аргентина. Вручить адресату лично. С. Р.» Я спросил: — И вы собираетесь отослать это? — Пожалуй, нет. Вряд ли это целесообразно. Мы, вероятно, пригласим Исаака Ротштейна прибыть сюда, чтобы он вскрыл контейнер в нашем присутствии.— Капи­ тан вручил контейнер сержанту.— Ну, мы поехали, герр Квиллер. Вы желаете сами осмотреть лабораторию? — Нет. Я хочу прочесть ваш протокол допроса лаборантов, присутствовавших во время налета. — Пожалуйста. Они направились на своей машине в управление полиции, я следовал за ними в «Фольксвагене». Улицы были забиты машинами. Настал вечер, и горожане направля