Сибирские огни, 1968, №6

Взрослых я боялась, а детей вокруг не было. Я не знала, что делать. О д н аж ­ ды я подбеж ала к дяде Гюнтеру, когда он стоял один в конце коридора, но он велел мне поскорее убираться. А куда мне было убираться? И тут я увидела, как в коридор вышли Геббельс с. женой и прошли мимо дяди Гюнтера, а он держ ал в руках большую канистру. Я по­ чувствовала в воздухе запах бензина. Когда раздались выстрелы из сада, я зави зж ал а, но д яд я Гюнтер меня не слышал — он тож е был в саду. Я больше вообще ничего не понимала. Гюнтер Ш вегерманн адъю тант Геббельса. Он отдал приказ полить трупы бензи­ ном и кремировать их. В ту ночь мать забрала меня из бункера. Мы оказались в людском потоке. Зем ля тряслась под багровым небом. В нашей группе было четыре женщины, одна из пих повариха. Она неслась впереди всех, и приходилось ее сдерживать, потому что русские вели артиллерийский обстрел и вся Фридрихштрассе была охвачена огнем. К огда мы добрались до Вейдендаммерштрассе, я потеряла сознание. Помню только какую -то воду и запах дыма. Она так порывисто вскочила на ноги, что собака басовито зарычала. Шторы на окнах не были опущены, свет с улицы освещал ее лицо, когда она смотрела вниз на мостовую Я ж дал, терпеливо ж дал. Ноги у меня затекли, но я не двигался, опасаясь, что собака, приняв интонацию хозяйки за приказание, вот-вот сорвется. Инга стояла не­ движ но, как каменная статуя, худые руки безжизненно свисали, шея вытянута, точно она хотела получше разглядеть нечто интересное внизу на улице. — Это было, когда появилась плесень... В бункере. Когда они выволокли дядю Г ерм ана и расстреляли его, жизнь моя переломилась в один миг. Взрослые стали пу­ гать меня своими странностями, и я убеж ала к тем единственным человеческим сущест­ вам, которых могла понять,— к детям. Потом их оторвали от меня, и я поняла, чго они тож е — трупы. Больш е держ аться было не за кого, и я почувствовала, как земля ухо­ дит у меня из-под ног. Я знала, что русские солдаты близко. Где укрыться? Кому еще можно верить? Не матери, потому что она, как и другие взрослые, была странным и издерганным существом.. Я видела, как она вышла из комнаты, где находились дети Геббельса. И я поняла, что произошло. Только кто-то очень сильный мог мне сейчас помочь, кто-то неподвластный смерти и всегда готовый прийти на помощь. Единственным богом, о ко­ тором мне всегда твердили, был фюрер. Вдруг она взглянула на меня. Уличный свет падал на нее снизу, освещая подбородок, глаза же оказались в глу­ бокой тени, и я не мог разглядеть их выражения. — К аж ется, это назы вается травмой, да? Психическая травма, порождающая невроз. Похож е, что вопрос этот не был риторическим — она действительно ж дала ответа. — Т равм а? Здесь больше подошла бы другая ваша ф раза,— сказал я — К акая? — Появилась плесень. ■— Это одно и то же. — Но к травм е и плесени человек относится по-разному. Нужно твердо стоять на земле, а не валиться на кушетку психоаналитика — Я больше не хожу к психиатрам — В этом смысле вы единственная в Берлине. — Одно время я ходила... — И бросили? — Д а. — И вместо этого теперь ходите в Нойештадтхалле. — А знаете зачем? — Чтобы разгребать вместе с нами навоз, зная, что это ЕГО навоз. Единственное