Сибирские огни, 1968, №6

— Ничего удивительного,— сказал я.— Расскажите, как они до этого пытались вас убить — Я стояла в толпе на троллейбусной остановке. — И кто-то толкнул на мостовую. — Д а, как раз когда подходил троллейбус. Но водитель успел затормозить А вы работаете в Комиссии-Z? — Что это такое, Комиссия-Z? Она не ответила и отвернулась. Юрген наблюдал за нами. Я сказал: — Вы слишком молоды, фрейлейн Линдт. Вы не знаете, что такое война. Она обернулась, обвела комнату взглядом и заметила на письменном столе вскры­ тый конверт — «Фрейлейн Инге Линдт». — Не потому ли,— продолж ал я,— вы ходите на процессы в Нойеш тадтхалле? Она скривила губы, сделала полшага ко мне и остановилась. Мне вдруг пришло в голову, что в этой комнате не пахнет духами. Инга точно одеревенела. — М ож ете показать ваши документы? Я протянул паспорт. Квиллер. Представитель НАТО в Красном Кресте. Особые приметы: шрамы от ранений в пах и левую руку. Только две заграничных визы — Испания и Португалия. Мы не хотим, чтобы нас считали заядлыми путешественниками и, следовательно, людьми опытными и искушенными. — Благодарю вас, герр Квиллер. Паспорт, каж ется, ее чуточку успокоил. Вероятно, она не знает, что на свете есть лишь одна вещь, более лж и вая, чём фотокамера,— это паспорт. Я сказал: — Пытаюсь отыскать следы беженцев, чьи родственники скончались в Англии. Некоторых из них вызывают, как свидетелей, в суды, оттого и приходится ходить по судам. В ряд ли она меня слуш ала. Она подошла ближе и, глядя в упор, сказала: — Вот вы, англичанин, что вы думаете об Адольфе Гитлере? — Неврастеник. Она презрительно подж ала длинные губы. — Ну, конечно, вы, англичане, сидели в безопасности на своем островишке. Где вам знать, что здесь происходило. — Конечно, где уж это знать человеку, который получил в Д ахау ранение в пах. — Дум аете, он — гений? — спросила она зло. — Д а. Она говорила о нем в настоящем времени. Возьмем на заметку. — Т а к о й человек г е н и й ? — Злой гений. Этот ответ, казалось, ее больше удовлетворил. Я начинал кое-что понимать. Клю­ чом мне послужило грамматическое настоящее время, в котором она говорила о Гитле­ ре. Она жила в прошлом. Я плохо угадываю возраст людей, но само собой напрашивалось предположение: ж енщина, которая ходит на процессы виновников массовых убийств, верит, что кто-то дваж ды пытался убить ее, держ ит волкодава для собственной защиты и проявляет приз­ наки тщ ательно подавляемой свирепой злобы, должна выглядеть старше своего воз­ раста. Она выглядела на тридцать. — Когда же, наконец, люди поймут,— сказала она с тем странным подвыванием, ко­ торое я уж е слыш ал у стены на. улице,— что он должен быть перечеркнут, изничтожен немедленно, чтобы он больше никогда н е с у щ е с т в о в а л ? Таких женщин со времен М итфорд1 было множество. Теперь они уж е почти пере­ велись, но все ж е изредка встречаются. Эта достигла стадии, когда по отношению к дорогому ей объекту она одержима любовью вперемешку с лютой ненавистью, что я в ­ ляется залогом окончательного отрицания. Но пока что она все еще испытывает опре­ деленную склонность к объекту, и ей необходимо выговориться перед кем угодно, хотя * Мэри Митфорд (1786—1855), английская писательница. (Прим. перев,).