Сибирские огни, 1968, №6

и начинается водораздел, по обе стороны которого все дальш е друг от друга разви­ ваются два все более несхожих и далеких мира нравственно-эстетических норм. С част­ ливый муж Борис покупает пианино, да не как источник музыки, а как дорогую вещь. Ж аж д а красоты оборачивается ж аж дой комфорта и приобретательства. И «третий лишний» все откровенней различает несов­ местимость их принципов бытия. «Так ду­ мал я. Г ляж у в былое и подступаю к той черте, где на дороге к доброте Бориса сто­ рожило злое». Осторожно ведет поэт сюжетную нить поэмы «Ч уж ая жизнь». Тут не блешет С едь­ мое небо, тут не высоты, а скорее бездны бессмысленного паденья, потому и «благо­ родство ложно, когда любовь твоя в беде», потому и ему, человеку заземленных мел­ ких идеалов, ему, «земному счастье невоз­ можно, с ней побывавшей на звезде». В торая кульминация «Седьмого н еб а»— тож е своего рода полет, но уж е чисто д у ­ ховный, это полет в небо истины и в пучи­ ну любви одновременно. Объяснение с М арьяной, как вспышка молнии при грозе: стремительно, мгновенно-резко освещены все уголки души. В единый миг найти и по­ терять любовь, увидеть вдруг, что все-все возмож но и все-таки бесполезно... И опять — крушение, авария, темнота и тяж кая тиши­ на в душе. Любимая не смогла оставить слабодушного ради сильного, не пришла к любимому, ж дущ ему света ее глаз, как восхода солнца. М арьяна предпочла сам о­ отверж ение и долг — любви. Мож ет быть, и в этом сказал ась родственность их душ? В едь герой наш тож е высоко ценит дружбу и самоотверж енность. Еще круче углубляю т­ ся характеры , еще шире водораздел, еще резче угол расхож дения сердец, еще более обнаж ены различия м еж ду путями этих трех, так внутренне связанны х людей. В оз­ никает лирическое отступление, давш ее н а­ звание следующей поэме. Сначала это р а з­ думье о душ евной сложности и противоре­ чивости, о слабости, каж ущ ейся силой, и о силе, каж ущ ейся слабостью . Об истоках этой нравственной силы — о тех заветных за ­ пасах души, раскрываемых лишь в трудную для сердца минуту: — Ты сильный! — Это утешенье Я часто слыш ал от друзей. Они печали приносили И горечь на душевном дне, И апеллировали к силе, Которой не было во мне... «Но сила, как бывает в сказках, пришла ко мне от волн ангарских». И чтоб друзьям Не только мнилось. Пришла от волн И природнилась. I А затем эти раздум ья, заверш ающие «Чужую жизнь», вырастаю т в страстный откровенный монолог, в котором мысли о любви занимаю т главенствующее место. Таким образом, поэма «Лирическое отступ­ ление» начинается с неких итоюв- «Уйдет Лю бовь с тобой повздорив, ты ей не мсти, прости ее. Не умнож ай чужое горе, не уве­ личивай свое». «Страшно покинутых стра­ данье, когда оно плодит собой то ж алких, ждущих подаянья, то злых, готовых на раз- бой». ч Обнаж енность выраж ения этой истины могла бы вы зывать упрек в риторичности, если б не очевидная глубина мысли, вы ­ страданной сполна, всей жизнью и уж е в пору зрелых чувств отлитой в полновесные слова. А дальш е — легкое круж ево сюжета, плотно зацементированное обобщениями, афористически точными выводами, думами о неповторимой жизни человеческого серд­ ца. Встреча с Диной И любовь к ней — это лишь отзвук ее любви к герою, лишь ответ его благородного, истомившегося, одиноко­ го сердца. И недолгое счастье их — «не без уступки!» — покоится, как это часто бывает, на растворении одной, более слабой лич­ ности в другой, более сильной. Но если для более компромиссных натур этого достаточ­ но, то для героев «Седьмого неба» это невозможно. Сколько горечи, боли в интонации прощания с любовью, как нова эта печаль в сравнении с теми прежними страданиями! Но истина опять- таки дорож е. Герой не хочет скрывать от Дины, что в глубине сердца его погребена первая большая и пожизненная любовь. О тветное благословение Марьяны как бы отбрасы вает его к началу начал. И домик новой любви распадается. Вслед за суро­ вым Д антом герой испытывает себя высшей Правдой, как бы страшно ни было посмот­ реть ей в глаза. Тем более, что есть в н а­ шей жизни сила, которая всегда поддер­ жит, если ты чисг душой: «...Земным, но трудным испытанием меня испытывал з а ­ вод... В горячий час, в минуту ж аркую , ког­ да с души слетает рж а, как будто огненною сваркою приварится к душе душа». ...Ударит этот свет разящ ий По заблуж дению и лжи. Перед любовью настоящей Ты станеш ь сам себе чужим. Лицо померкнет дорогое, И потускнеет взгляд родной. В ту пору именно такое Случилось с Диной И со мной Ж изненная философия героя раскры ва­ ется в упорных поисках Истины во всем, большом и малом — в решении общих н а ­ родных задач — и в личном, интимном. В любви явственна боязнь д аж е в тончайшем нюансе допустат-ь компромисс, истина д о л ж ­ на пронизывать каждый мш и насыщ ать красотой и смыслом повседневность. Н а ­ стойчивое стремление найти пути слияния истины, красоты и добра присуще лирике Вас. Ф едорова и всем семи главам «С едь­ мого неба». Не только в лирическом характере, вы ­ растающем от главы к главе р сложной драматической борьбе противоречивых черт.