Сибирские огни, 1968, №6

Николая Прокшина, становление револю- ционера-большевика, через сложную ^учи­ тельную борьбу приходящего к и с т и н е , к революции — несомненная удача В. Н. Иванова. Именно этот полнокровный худо­ жественный образ придает всей книге ком­ позиционную стройность, выводит ее из разряда просто «хроники» в разряд боль­ шого художественного обобщения. П равда, есть в ней и длинноты, и некоторая из­ лишняя цветистость и «пробрасывайте» от­ дельных второстепенных образов, но это частности, и ж аль, что критика обходит молчанием и этот роман, и другие книги В. Н. И ванова, писателя, обогащенного громадным знанием жизни. В промежутках между работой над кни­ гами писатель много ездит по стране, сидит в архивах, собирает разнообразные впечат­ ления в одно целое. Наблюдая панораму вздыбленной, взметнувшейся в новом ис­ полинском броске страны, снова и снова склоняет он голову перед гением русского мужика, строителя своего государства. Мужик как строитель государства... Эта проблема интересовала В. Н. Иванова д а в ­ но, с университетских лет, но вплотную он сумел подойти к ней только в историческом овоем полотне «Черные люди». Историче­ ская хроника времен Алексея Михайловича, а по существу новый, художественно еще не освоенный до сих пор пласт истории России XVII в е к а— самое крупное на се­ годняшний день художественное достиж е­ ние писателя На этот раз он ушел в седую историю, в те далекие времена, когда на­ чали окончательно складываться границы Русского государства, когда (уж е в самом конце повествования) «...ранним утром Москва проснулась, потрясенная оглуши­ тельным звоном всех колоколов в церквах: ночью родился царевич Петр». Нигде рань­ ше язык писателя не был так ярок, само­ бытен и емок, а образы так удивительно полнокровны — будь то властолюбивый, хитрый и бесцветный царь Алексей Михай­ лович, неистовый Аввакум или боярыня Морозова «с закованными в темные круги глазами», бояре Нарышкины или купец Тихон Босой, русский землепроходец Е ро­ фей Хабаров или жена Тихона Босого, ко­ ренная сибирячка Зегза, дочь тунгусского князя. Итак, на этот раз предпетровская Русь, назревающие конфликты XVII века, дик­ тующие необходимость выхода страны на широкую историческую арену. Экономиче­ ски окрепшей, раздавш ейся в плечах Рос­ сии тесно в прежних привычных рамках, могучий организм ее рвет старые одежды, ж аж дет новых просторов, новых экономи­ ческих связей. Плывут на своих дощ ани­ ках купцы Босые по северным рекам и ре­ кам Сибири, ширится предпринимательский и торговый размах русского капитала, все дальш е и дальш е на восток уходят грани­ цы государства Московского. Писатель подробно просматривает мно­ гочисленные экономические, национальные и духовные связи, накрепко прошившие молодую Московию сверху донизу, от цар­ ского двора до казачьих поселений по Аму­ ру, от царя до беззвестного стрельца на войне с Речью Посполитой. «Москва беше­ но, молодо хочет жить», и как путы на но­ гах ее — косность бояр, патриархального уклада. Тщательно и красочно бытописует автор жизнь царского двора, церковные службы, тяжелую возню именитых бояр вокруг престола. Характерные для того времени смуты, раскол порождают сильные фигуры в крупной государственной игре. И говоря об удачах романа, нельзя обойти одну из самых ярких исторических фигур допетровской России — протопопа Авваку­ ма, чьи писания в выдержках и отрывках органически вошли в книгу — большая пи­ сательская смелость, на которую сознатель­ но пошел В. Н. Иванов. Протопоп Аввакум, патриарх Никон, царь Алексей — вот три государственных муж а, положившие основу одному из са­ мых сложных духовных конфликтов на Р у­ си XVII столетия — расколу между религи­ ей и светской властью. Этот-то конфликт вместе с держ авной властью и получил в наследство Петр Первый. Трагична фигура протопопа Аввакума, жизнелюбца и страст­ ного, иступленного ревнителя старины. Во всем новом он видит зло и обличает его. И несмотря на то, что его послания и про­ поведи полны требований любви, добра, справедливости, он вступает в непримири­ мое противоречие с назревающими в чреве государства переменами. Отрицая какие бы то ни было перемены, он, сам того не подозревая, тянет государство вспять; его душу разры вает искреннее желание добра и справедливости, с одной сторону, и сле­ пота политически отсталого ума — с другой. Аввакум в своем ослеплении идет до конца и сгорает на костре. Но го, что для от­ дельного ч ел о век а— трагедия, для государ­ ства в ц е л о м— лишь всего незначительный эпизод, однако в такой борьбе и само го­ сударство совершенствуется и крепнет. Под стать Аввакуму и в противовес ему — мощная фигура патриарха Никона с его истинно государственным понимани­ ем исторической роли России и честолю­ бивой попыткой подчинить светскую власть церкви, за что он не замедлил поплатиться. Слабость и сила, государственность и лич­ ное честолюбие, перехлестнувшее через здравый смысл, уживаются в одном челове­ ке, и мастерство писателя выразилось в том, что он сумел донести до нас, как ж и­ вые страсти, и борьбу давно ушедших людей. Особо пристальное внимание уделено в «Черных людях» купечеству. История семьи купцов Босых прослеживается через все повествование — тот же прием, что и в романе «На Нижней Дебре». В этом и сла­ бость и сила художественной манеры писа­ т е л я— от частного идти к общему и в ма­ лом черпать материал для широких обоб-