Сибирские огни, 1968, №6

Снова и снова Всеволод Никанорович возвращ ается к этому дню, ставшему глав­ ным днем жизни, 'благодаря которому, соб­ ственно, и состоялась биография его как сына России, как писателя, как человека: «Стараясь не вы дать волнение, скры­ ваясь друг перед другом, ж дали последне­ го звонка. Уж и не помню, он был или не был, этот звонок, но вагон дрогнул, и стан­ ция «Маньчжурия» стала уплывать назад... .Вагон, поскрипывая, шел на запад. Высо­ кий столб. Стоит советский пограничник. Станция «Отпор», когда-то 86-й разъезд. Ныне станция «Отпор». Скрип тормозов. Н а слепящем снегу фигура Ленина. И степь, степь без конца и без края. Русская степь, забайкальская, даурская. Как в степи глухой Умирал ямщик. Молча поднимаем граненые стаканы с коньяком. Коньяк одного друж ка, старого русского врача, оставшегося там, за кор­ доном. Просил распить его на границе. О б­ р я д — всегда обряд. Он, представьте, все­ гда волнует, всегда забирается в нос, гор­ ло, першит, щиплет глаза. А в окно вид­ но — бежит ладный русский солдат, в полу­ шубке, ушанке, румянятся щеки. Из-под уш анки — вдруг кудри. Девушка! Д евуш ­ ка, и в руках — автомат. Тоже новое, не­ ожиданное. Остановка. Мы дома. У себя. В старом знакомом доме, со старыми невыветрив- шимися запахами, в котором столько для нас нового, неожиданного. Со здания вок­ зал а, собственно, и начинается Россия, ко­ торую я не знал. Очень остры самые первые впечатления. П оразила толпа на улицах — это была уж е новая толпа. Ровная, вся одинаковая — не промелькнет рысака в яблоках в легких сан ­ ках с толстым кучером и толстым седоком в шубе, в меховой богатой шапке. Не видно величественных попов в лиловых кам илав­ ках, с высокими посохами в руках. Нет на­ рядных барынь... П ам ять автоматически от­ щ елкивает новые детали, штрихи. Толпа проще, суровее, внутренне собран­ ней, ожесточеннее...» Так вот, сразу, взять явление в комплек­ се, во всей его исторической преемствен­ ности, вот так, с места в карьер, отказаться от привычных картин патриархальной Рос­ сии и вбуравиться в эту новую для него ч у ж у ю толпу на правах своего, проник­ нуться ее интересами, ее духом, ее болью и скорбями. «...Толпа бесконечно решительная — шел 1945 год, февраль. Видно, что все сполна отдано войне, видно, что народ выжимает из себя все, на что способен, не только не требует для себя никаких материальных благ, а горит сам великой правотой и прав­ дой своих действий, целей и нужд». Самый первый и, пожалуй, самый глав­ ный вывод, сделанный В. Н. Ивановым в первые ж е дни: все те жертвы, которые принесла Россия ради н о в о г о ,— оправда­ ны, необходимы. Ж адное узнавание современности и осмысливание прожитых лет идут одновре­ менно, и вот тут-то художническое видение сближ ает прошлое с настоящим, через на­ стоящее становится яснее прошлое, и прош ­ лое освещается новым неожиданным светом. Сейчас, когда Советская власть прошла уже свой пятидесятилетний путь, дорого каж дое свидетельство очевидца о вызревании революционного процесса в глубинах Россий­ ской империи, дорог объективный анализ далеких событий, ставших началом социаль­ ного преобразования не толбко одной стра­ ны, но и всего мира. Роман-хроника В. Н. И ванова «На Нижней Дебре» переносит нас в «богоспасаемый град Кострому», в город промышленников и крупных торговых лю ­ дей, в то время, когда там начинают дей­ ствовать марксистские кружки, организу­ ются ячейки Российской Социал-Демокра­ тической партии, в памятный 1905 год. Грозен фон, на котором проходят события романа. Копившиеся веками социальные противоречия разрываю т страну изнутри. Неудачная война с Японией; восстание на броненосце «Потемкин»; кровавое воскре­ сенье; Нева, зал и тая кровью; стачки, за б а ­ стовки, вооруженные восстания... В. Н. Иванов верно определил жанр книги — роман-хроника. В повествование включены исторические материалы и доку­ менты, выдержки из статей и речей В. И. Л енина и писем Н. К. Крупской, из мани­ фестов правительства и приказов губерна­ торов и генералов, из резолюций студенче­ ских и рабочих собраний. Автор, отлично знающий жизнь России того периода, втор­ гается в быт купцов и дворян, вводит нас в атмосферу торжественных богослужений и в кипящие недовольством старшие классы гимназий, в казармы и на заводы. Н а этом бушующем фоне проступают и вновь ис­ чезают человеческие судьбы, их страсти, любовь и ненависть, заблуж дения и про­ зрение. И, пожалуй, первый и основной ге­ рой романа — в р е м я , 1905 год. Страна прошла определенный путь революционного созревания, но этому предшествовала ог­ ромная работа сотен и тысяч неизвестных пропагандистов и агитаторов; время рож ­ дало новые идеи, время ж е отбирало из них только необходимые, жизненно в аж ­ ные; и то, что это показано на конкретных человеческих судьбах, делает хронику ху­ дожественно целостным произведением. В центре повествования романа-хрони­ ки — семья художника, преподавателя рисо­ вания и чистописания реального училища Фе­ дора Петровича Прокшина, дослужившегося до немалого чина статского советника; и в этой, на первый взгляд, благополучной, обе­ спеченной семье автор романа выделяет старшего сына Прокшина, гимназиста вось­ мого класса — Николая. Его глазами уви­ ден 1905 год, сложности и противоречия ог­ ромной страны; вместе с ним мы незаметно мужаем и постигаем правду времени. Образ