Сибирские огни, 1968, №6

доллара: можно дослушать спокойно? И я слушал. Ух, как мы их тогда побили! — Канадцы? — Почему канадцы? Мы, россияне! Уж потом, когда наши проигрывали ку­ бок Алана, я думал: если бы им побывать перед одной из игр в русском клубе! Тог­ да в Виннипеге они бы легли костьми. Теперь, дома, слуш ая рассказ о русских канадцах, меня часто спрашивают: — А почему они не едут в Россию? Многие едут. Многие хотят поехать, но их держ ат родители, которые всю жизнь зарабаты вали себе пенсию. Многих — дру­ гие обстоятельства В тот день, когда мы приехали в Торонто, к одному из наших ребят, молодому председателю колхоза с Украины, в холле гостиницы радостно бро­ сился человек. Тогда мы подумали: знако­ мый в Торонто. Откуда? В том селе на Украине есть ж ен­ щина, сына которой, совсем тогда мальчиш­ ку, угнали немцы. Несколько лет назад он объявился в Канаде. Мать много писала ему: приезж ай. Он не ехал. Потом она со­ общила ему, что в Торонто едет их предсе­ датель колхоза. Пусть он с ним поговорит. Сколько они просидели в номере, где ж ил Вася Даниленко, сколько обо всем пе­ реговорили! —■Не знаю, ребята, что ему и сказать,— ж аловался нам Даниленко.— Ж ена у него ф ранцуж енка. И дети. Она. его в Ш таты тянет. А он ее — на Украину. Вот пока и живут тут, в Торонто. Ни тебе, мол, ни мне. Он говорит: детей люблю, понимаешь? Не могу бросить. М ать не может без меня. А я без них смогу? Мы заходили в комнату к Васе, пытались давать советы его новому другу, пытались его утешить... А что посоветуешь? Как утешишь? • ...В доме у Николая Куиашко мы про­ были до поздней ночи Н азавтра мы уехали в Гамильтон и Виндзор, а когда снова вернулись в Торон­ то, в номере у нас с другом зазвонил теле­ фон. — Добрый день. Это Кунашко. Сегодня мои друзья ж дут вас. И снова мы в доме, где друзья хозяи­ на — наши друзья. Снова внимательные гла­ за и друж еские улыбки, снова расспросы, снова тосты за Россию: — Д авайте, ребята! У наших соседей на юге линия — вниз. Нам хорошо видно, здесь рядом. У вас линия — вверх, особенно те­ перь. Д ерж ите ее, земляки! Потом песни: по просьбе х о зя и н а;— «Степан Разин», за ним «Ермак» и про ям ­ щика... Анна Ш ворак смотрит несколько уког ризненно и на хозяина, и на нас, думая, наверное, о том самом медведе, который н а­ ступает на ухо... Смеется, покачивая голо­ вой, Нина Кунашко — давно так громко не пел ее муж, давно не пели все мужчины — пусть поют. — Ничего, Анна, это не хор,— успокаи­ вает Николай Петрович.— Это не хор. П о­ нимаешь,— это просто поют земляки. Сей­ час мы, знаешь, что споем? — Я спою. Д ля ребят. Вот: — Выходил на тропу' партизан удалой! Когда заканчивает петь, кто-то из нас спрашивает: — Что за песня, Коля? — Как, вы не знаете? Это хор П ятниц­ кого. Пели во время войны. Это замечатель­ ная песня, Я ее всегда помню. И мои дети будут ее помнить — слово славянина. И вдруг все затихают, и задумчивыми становятся глаза. Это наш Борис Шелопин, бывший ленинградец, рассказывает о бло­ каде. ...Поздно ночью Николай Петрович при­ вез нас к отелю. Мы вышли вместе с Анной Шворак. Стояли около отеля, говоря друг другу по­ следние хорошие слова. Н иколая не было рядом. Я заглянул в автомобиль. Там, ткнувшись шляпой в баранку, пла­ кал человек. Плечи его вздрагивали, он слегка при­ поднимал голову и, ^как мальчишка, раз­ м азы вал слезы по лицу и снова плакал, не скрываясь... П лакал русский человек. - Человек со слабым сердцем Это было в Торонто, в клубе ТОУКа — товарищеского объединения украинских к а­ надцев. Ко мне подошел низенький, но очень плотный, с большим животом и толстыми руками пожилой человек, совсем почти об­ лысевший, длинноносый, с щеками, поби­ тыми красными прожилками. Я не запомнил в точности шутки, с ко­ торой он начал разговор, но смысл ее был примерно такой: ты глядишь на меня и д у­ маешь, отчего я такой толстый? Оттого, что у меня слабое сердце. Отчего у меня, ты спросишь, такое слабое сердце. Оттого, что мне часто приходится убегать, а когда я убегаю, то я сильно плачу... Говорил он это весело, стоял, дружески как-то упершись в меня громадным своим животом, глядел вроде бы простодушно. — Нет, а если прямо — ты меня знаешь? Я ответил, что, конечно, к сожалению, нет. — Я Миша Снайдерман,— сказал он.— Спроси любого, и он тебе скаж ет: Миша всех фашистов в Торонто держит вот здесь! Кулак,- ■который он показал,— был ку­ лак — будь здоров. Это становилось инте­ ресным. — Послушай сюда. В прошлом году при­ ехали в Торонто ваши русские товарищи. Я их веду к себе домой, а около дома к нам цепляются эти фашисты... Ваши рус­ ские товарищи спрашивают, что мы будем делать? Я им говорю: вы будете иметь по­ смотреть Мишу на настоящей работе. А Ми