Сибирские огни, 1968, №6

Мы, шедшие позади, пож али плечами. П арень заговорил снова, глядя на нас по­ чему-то с надеждой, почти с просьбой в глазах. — Ребята, о,н говорит, это, должно быть, маленький город. Но он есть... Вспомните, где это? Он говорит, не может быть, чтобы не было этого города. Вернулся кто-то из ушедших вперед, сказал, прислушавшись: — Тульчин?.. Та не ж наша Винницка область. Маленький такий город. Парень выслушал переводчицу, потом подошел к тому, кто знал Тульчин, пож ал руку, что-то благодарно говоря, потом мах­ нул ладонью над головой и так ж е по лу­ ж ам побеж ал обратно. Обернулся, помахал снова, потом поднял воротник кожаной куртки и пошел медленно, чуть ссутулив­ шись. — Он говорит, что его отец был отту­ д а — из Тульчина. Он говорит, что это, долж но быть, очень хороший городок, пото­ му что у него был очень хороший отец. А сам он здесь на первом курсе,— сказала переводчица почему-то ж алостно.— Видите, какой он молоденький... Мы смотрели вслед парню. Наверное, те­ бе было важ но спросить, хороший ли город Тульчин, наверное, для тебя это было в аж ­ но, канадский мальчик? Р о с с и я н е Ткнувшись шляпой в баранку легкового автомобиля, плакал человек. Плечи его под добротным пальто вздрагивали, он слегка приподнимал голову и, как мальчишка, раз­ м азы вал слезы по лицу и снова плакал, не скрываясь. Это был очень хороший человек, он ве­ ликолепно улыбался, когда был весел, но сейчас мы ничем не могли ему помочь... Мы стояли на пустынной уж е в этот ночной час, освещенной призрачным светом неона улице Торонто, стояли, переминаясь, около его автомобиля, и у нас тож е ко­ мок подкатывал к горлу. — Николай Петрович, не надо... Ну, К о­ ля, слышишь... Он покорно мотнул головой, стал вы­ л езать из машины. Зацепился шляпой, при­ поднимаясь, и она сбилась на затылок. Стоял, не поправляя ее, забыв о респекта­ бельности, стоял, широко расставив ноги в модных башмаках и положи® руки нашим ребятам на плечи. — Ничего,' хлопцы, это ничего,— сказал чуть виновато.— Вы сами не знаете, какую зарядку мне оставили. Спасибо, хлопцы... Мы молчали, наши слова оказались бы сейчас неуместными, потому что дело тут, если разобраться, было, в общем, не в нас, и в общем, не потому заплакал прощ авший­ ся с нами русский канадец, Николай П етро­ вич Кунашко, что были мы такие славные парни, с которыми ж аль расставаться... Он снова сейчас, может быть, надолго, прощался с Россией, и это она виделась ему в нас и виделась бы в других русских ребятах, окажись они на нашем месте и будь они людьми хуже нас или лучше, но сейчас, правда, очень хотелось быть хоро­ шим человеком, и это опять стукнуло в сердце чувство обостренной какой-то сынов­ ней ответственности за свою с тр а н у— вот в таком положении, вот здесь, в Торонто... Это чувство в новой какой-то его полно­ те впервые я испытал, когда мы несколько дней назад входили в помещение русского клуба в Торонто. Мне все каж ется, что это не дл я бегло­ го очерка... Пожилые люди, одетые, в общем, как все канадцы, и лица — на улице прошел бы ми­ мо и не подумал бы, наверное, что зем ля­ ки, но вот они здесь вместе, и ты видишь, что лица эти — русские, что есть на них какая-то неизгладимая печать Родины, н вдруг среди модных костюмов и платьев, великолепно сшитых,— старенький черный ж акет и длинная черная юбка со складка­ ми, и платок — красные цветы по черному полю,— узлом подвязанный под подбород­ ком. Д ве одинаково одетые очень пожилые женщины, уже старушки, с лицами, изре­ занными морщинами, теми самыми, о кото­ рых говорят — печеное яблоко, седенькие уж е, с набрякшими от работы руками, очень похожие, наверное, сестры... И вдруг усач с коротенькой трубкой в зубах, и на нем домашняя кац авейка, и си­ вые его. мощные усы опущены вниз по-за­ порожски, и совсем светлые, как будто выцветшие от времени, добрые глаза — вот к этому бы уж е и на улице здесь подошел и, не сомневаясь, окликнул бы: батя!.. И вдруг вылезающая вся из нейлона т а ­ кая нашенская тетка, дебелая, с туго уло­ женной венцом косищей... Сейчас, когда мы стали входить, никто из них не приглашал нас громогласно, не разводил руками широко, но все они стояли у входа притихшие, стояли дальш е, и все смотрели на нас во все глаза, смотрели по- доброму и слегка — с достоинством — к л а­ нялись, и улыбались с уважительной лас­ кой, и говорили негромкое, говорили кто что: сынки, проходите... здравствуйте... рады вам... товарищи... дети... Мы сели рядком, сели и осматривались, и тоже улыбались, и никто еще, собственно, не сказал ни слова, но мы видели, что нас любят, и мы тоже уж е любили этих людей, и это было ни кем не скрываемое торжество несмелых пока улыбок и добрых взглядов. Один из распорядителей клуба пригла­ сил нас к столу. Мы были голодны, потому что всего только час назад приехали из Оттавы и не успели перекусить, а на столах стояла, на­ конец, русская пища, и чего тут только не было: и грибки, и маринованные огурцы, и нарезанная — это мы видели впервые в К а ­ наде — соответствующими нашему аппетиту