Сибирские огни, 1968, №6

Я решил воспользоваться гостиничной бумагой. «Повторяю : — никакого прикры­ тия. Хенгель вступил со мной в контакт. Протестую. Брэнд вступил со мной в контакт и остановился в этом отеле. Еще раз протестую. Повторяю : действую в одиночку». Музыка кончилась. Я отложил письмо — начались биржевые новости. Зингер и компания: 338. Минус 1, Иберрия-сульфа: 456. Плюс 7, Квота катераз 793 5/8. Плюс Ю '5/8. Л у ар а Электрик: 625... Я выключил радио Сообщение гласило: «Принять все меры предосторожности. Находитесь в опасной зоне». Я дописал записку. «Если не доверяете моей тактике, дайте зн ать и отзовите. К.». Я разозлился, и это было п л о х о— эмоции туманят голову и мешают размышлять о деле. Меня взбесил сам оперпункт. «Все меры предосторожности» — иными словами, не рискуй, не раскрывайся, соблюдай секретность, заним аясь своей партизанщиной. «Находитесь в опасной зоне» означало, что я подставляю себя под враж еский огонь. Ну что тут скажеш ь! Бросьте вы меня запугивать! Не надо. И даж е не пробуйте меня отозвать. Ничего у вас не получится. Я преследую Цоссена. Вы швырнули собаке кость и не пытайтесь теперь ее отнять. Я доехал до района Вильмерсдорфа, опустил в почтовый ящик письмо, запер машину и пошел пешком, злясь теперь уж е на себя, потому что еще в отеле мысленно доказал себе, как дваж ды д в а четыре, что мне не следует ходить к Инге Л индт. И все-таки я шел к ней. 8. И Н Г А Через двадц ать четыре часа они меня настигли. З а этот период были некоторые признаки их приближения, и я не. без удовлетво­ рения ож идал, что будет дальше. В полночь я вернулся от Инги к себе в отель. Она явно нервничала и старалась скрыть это. С обаку она отослала спать: по черной лестнице волкодав убеж ал на чер­ дак, где у него была конура. Она сказала: «Это друг» — и собака ушла, даж е не взгля­ нув на меня. Ббльшую часть времени мы потягивали вино или слуш али пластинки, которые она ставила специально для меня, пластинки вроде «Ночного грома» — ж уткая, тоскливая мелодия, соответствовавш ая мрачной задумчивости и цинизму хозяйки дома. На ней был черный свитер с разрезом на груди почти до талии и брюки, подпоясан­ ные плетеным кож аным ремнем. Этот наряд обтягивал ее, точно трико — циркачку. Нагота была бы менее вызывающей. Я продолж ал вы давать себя за представителя Красного Креста, разыскивающего родственников беженцев. Она дваж ды упомянула «Феникс» во время своих мрачных воспоминаний и произнесла фамилию Ротштейн. Я немедленно взял это на заметку — значит, он в Берлине. Если представится возможность, надо будет заглянуть к Ротш - тейну. Она знала, что волнует меня, и дразнила своим телом, ритмом движений, особым настроением каж дой позы. Н апрягаясь и расслабляясь, то скры ваясь в гени, то о к а­ зы ваясь на свету лампы под китайским абаж уром , она походила на животное, то ко­ мичное, то омерзительное в зависимости от ее прихоти, и оттого одновременно зав о р а­ ж ивала и вы зывала отвращение. Она познала свою тьму в бункере фюрера, а я свою, общ аясь с легионами людей, проклятых богом. Это н а с роднило. Когда я уходил, мы даж е не поцеловались. Мы сделали нечто большее и нечто меньшее. Инга. Имя ее звенело во мне. Улицы были пустынны, в водостоках ж урчала тал ая вода, эхо моих шагов раз­ носилось по улиие. Луны не было, но свет ее сквозил сквозь темные облака. Неоновая реклама отраж алась в мокрых камнях мостовой и Крейцберг казался зеленым остро­ вом, плывущим по небу.