Сибирские огни, 1968, №6

Наступила оттепель. Вечерние улицы были покрыты слякотью . Снег таял не разрушенном остове церкви кайзера Вильгельма. Обломки шпилей упирались в небо и были по-своему красивы Газета «Ди Лейте» дала мой портрет на первой полосе, четкий снимок, отлично получилось: я стою рядом с Раушнигом на улице у дверей его салона красоты. Три другие газеты дали это ж е фото, а две из них успели поместить последний снимок, где я с капитаном полиции покидаю контору Шрадера. Кроме этого, на первых полосах сообщалось, что Франц Рем, секретарь комиссии по обеспечению безопасности движения, повесился — как я и ож идал. Было бы неж е­ лательно приглаш ать фотографов в школу, поскольку мы не хотели смущ ать покой детей, но я шепнул словечко ребятам из ФАП, и «Ди Лейте» опубликовало фото профессора Ф огеля, посвятив ему порядочный абзац, где его имя связывалось с Р ауш ­ нигом и Шрадером. Газета отметила такж е, что сегодня имела место «серия молние­ носных арестов» Таким образом, я оказался причастным и к аресту Фогеля. «Феникс» не мог не обратить на это внимания. При отеле «Принц Иоганн» был гараж специально дл я машин из прокатного бюро Гертиа Я поставил туда свой «Фольксваген». Грязь капала с крыльев, и на новый цементный пол натекла л уж а. Я захлопнул дверцу и отправился ужинать. Кое-кто из официантов поглядывал на меня с повышенным вниманием — они уж е прочитали газеты Лицо буфетчика явно посерело. Это был мужчина среднего возраста, и в то время, как он чуть дрож ащ ей рукой наливал мне вино, я подумал,— интересно, где он был и чем заним ался между 1939 и 1945 годом. Но вино было приличное. А впро­ чем, после полугола жизни на навозной куче в дегустаторы не годишься. Большинство столиков уже освободилось к тому времени, когда мне подали кофе. К акой-то американец подтащил кресло и бросил на стол вечернюю газету. Я взглянул на свой портрет, затем поднял глаза на американца. Он сказал с приятной улыбкой: — Вам не каж ется, сэр, что ветерок крепчает и грозит изодрать наши паруса? Я не ж елал с ним разговаривать и даж е рядом сидеть, но порою воздерживаться от ответа опасно, и строж айший приказ предписывает отвечать немедленно. — Чем сильнее ветер, тем лучше. И так, это был Брэнд. Приплюснутое, лукавое лицо, спокойные серые глаза. Улыбка у него приятная, но я не люблю, когда меня поддевают. Брэнд мне не нравился. Если уж aieHT решает покрасоваться на первых страницах газет, видно, у него есть на то причины, и никто не вправе совать нос в его дела. Агент действует на свой страх и риск, но при одном условии: он рискует жизнью, а не секретом своего задания. Н е­ уж ели Брэнду не ясно, что коль скоро я решил вы звать огонь врага на себя, то и тер­ петь все связанны е с этим опасности должен только один я. Сознательно демаскируясь на глазах у противника, я тем самым полностью отрезал себя от местного оперативного пункта, и единственная безопасная линия связи, оставш аяся в моем распоряжении,— это почтово-биржевая система. С сегодняшнего утра я стал «непосредственным испол­ нителем», к которому никто не должен подходить близко. Самое неприятное, если в это время к нему липнут люди, потому что тогда опасности подвергаются и они. — Д авно вы уж е здесь? — спросил я его грубо. — Здесь фактически мое постоянное жилье. Мы оба понимали, что в таком месте следует говорить осторожно, чтобы не ска­ зать лиш н его— нас вполне могли писать на пленку. В зале хватало колонн и портьер, то и дело мимо пробегали официанты. Не исключено, что и стол был микрофонирован. Он предложил мне сигару, но я покачал головой. — Я не знаю этой марки. Он спрятал портсигар. — Д адно, оставайтесь с богом. Разумеется, я всегда в вашем распоряжении. Я проводил его взглядом, повременил десять минут, допивая кофе, а затем поднялся к себе в комнату. Там я надел сухие туфли и мысленно перебрал все разум ­ ные доводы против того, что я собирался сделать сегодня ночью. Я включил радио за несколько минут до срока. Передавали легкую музыку. Г