Сибирские огни, 1968, №5

Зато каждый день, неизменно, в жару, не щадя своих сил, косил с мужиками я сено ,и с бабами сено косил. Я выглядел черным от солнца, ступал тяжело, не спеша. Укрывшись фуфайкой отцовской, я спал посреди шалаша. Себя я не чувствовал. Вроде ни тела, ни ног и ни рук. Я вдруг растворился в природе, я слился со всем, что вокруг. Я стал неотъемлемой частью деревьев, цветов, лопухов. Вот счастье-то было, а счастью, а счастью не нужно стихов. То было начало, основа всей жизни, всех будущих дней. Сначала природа, а слово возникнет гораздо поздней. И, видимо, чувствуя это, я, в общем-то, мало тужил о том, что за целое лето ни строчки стихов не сложил. П Е Р В Ы Е СТИХИ То были первые стихи. В них было много непролазной, непроходимой чепухи и разной мути несуразной. Была сплошная ерунда. А может, и встречалось что-то, но в этом «что-то» я тогда не отдавал себе отчета. Так было, что таить греха! Поздней в одной из тех тетрадок нашел я стих, верней, стиха, отличного стиха задаток. И как бы там я ни был строг к своим стихам, но суть, манера... Д а это же две пары строк, достойных самого Гомера! Ну что ж, за дело! Поспешим! С моей-то нынешней сноровкой!.. Начало есть, так завершим его блестящею концовкой! Не тут-то было. Я забыл, что я не в те ворота лезу. Тогда я горячее был, и было горячей железо... Я не сдавался: ночь длинна! Хореи, ямб, терцины Данте испробовал и кончил на... первоначальном варианте. И я смирился, я утих, дойдя до мыслимых пределов. Я отложил сей странный стих, ни капельки не переделав. Так и лежит он много лет в той школьной голубой тетрадке. Чем он живет? Достоинств нет, одни сплошные недостатки. Но он живет, без ног, без рук. Дожди, погода ли сухая — он заворочается вдруг, совсем как человек вздыхая!