Сибирские огни, 1968, №5

ся вторичными, ассоциируясь с уже слышанными мною музыкальными произведениями, будто в чем-то повторяя и развивая их. Вот, примерно, так же начинает относиться к жизни человек, когда все происходящее вокруг него становится его личным. Ему начинает ка­ заться, что и с ним самим было нечто похожее на то, чго случилось с товарищем. Или и с ним самим может случиться это. Он почти авто­ матически влезает в жизнь другого, примеряет ее на себя. И так во всем: и в крупном, и в мелочах. После сдачи регистру последнего «бурлака» с установленным на нем устройством для раскрытия грейфера в воздухе, когда Петр Оидо- рович расцеловал Баклана, Борька сказал мне по дороге домой: — Зайдем к Надежде Владимировне, а?.. Все-таки событие, ну, с грейферами, пусть и она порадуется!.. Д а и Илыо Николаевича я давно не видал: уедет опять в свои снега, когда снова повидаемся?! И только тут я вспомнила, что уже недели две не видела маму. — Или она еще в.школе? — спросил Баклан , глядя на учеников, бе­ гущих нам навстречу. Был октябрь, в прохладном воздухе моросил мелкий дождичек, а мальчишки бежали без пальто, что-то кричали веселое, вовсю размахи­ вали портфелями. Девочки шли в сторонке, собранные и аккуратненькие, настороженно поглядывали на мальчишек, вместе с портфелями несли пустые и чистенькие мешочки для галош. Одна из них, невысокая и вес­ нушчатая, строго поджимала губы, всем своим видом упрекая мальчи­ шек в легкомыслии, зорко следя одновременно, чтобы не ступить в лужу. — Узнаешь? — спросил меня Баклан, кивая на эту строгую дев­ чушку. Я засмеялась: девочка была совсем такой, как и я в ее годы. — Зайдем в школу, а?!.— попросила я. Баклан глянул еще внимательно на меня, понял, конечно, как и всег­ да, лицо у него сделалось чуть растерянным и даже испуганным: — Да-да... И до школы мы шли молча, не разговаривая, только улыбались иногда, встретившись глазами. Навстречу нам все бежали мальчишки и девчонки, неторопливо шли ученики старших классов, и решительно ни­ кому не было до нас дела. В раздевалке мы с Бакланом постояли молча в сторонке, стараясь не мешать. Разделись, хотели по-старому повесить пальто на свои крючки, но они были заняты, повесили где попало... Поднялись по широкой лестни­ це, каждая ступенька которой была знакома, и все равно уже не была нашей. Будто ноги сами нас занесли: оказались около дверей нашего класса. Я хотела войти, хоть поглядеть на свою парту, как из класса послышался по-новому звонкий и веселый мамин голос: — Ну, это ты, Звягина, зря: не ошибается только тот, кто ничего не делает, знаешь?!.— И спросила как-то очень спокойно, почти ласко ­ в о :— Поленилась подумать, да, Катя?.. — Да, Надежда Владимировна,— призналась неизвестная Катя. Не знаю, почему это мы сделали, но молча, не сговариваясь, по­ спешно оделись, вышли на улицу. Баклан закурил жадно, а я все слы­ шала новый голос мамы, неожиданные для нее слова, и никак не могла перестать улыбаться...