Сибирские огни, 1968, №5

менами мне казалось, что именно так и надо, ведь ход дела это ускоря­ ет, подбадривает людей... И вот как-то в конце августа я зашла в мехцех за Бакланом: там собирали изготовленное устройство для раскрытия на весу грейфера «бурлака», и Борька, хоть и поступил в институт, уволился из порта, по- прежнему возился целыми днями с грейфером. В цехе было непривычно тихо, станки не работали, вокруг стенда, на котором должно было испытываться устройство, толпились Яюди. Когда я вошла в цех, грейфер уже испытывали: он послушно и легко раскрывался на весу. Оставалось смонтировать устройство на кране, опробовать в производственных условиях, сдать комиссии регистра. Все поздравляли Баклана, и я сама, конечно, поздравила, но все-таки не удержалась, напомнила по-начальнически строго: — Ну, попраздновали, а теперь — за станки! Вот тогда Баклан и сказал в общей тишине: — .Нашего начальника Лешенькой зовут! Еще спасибо, хватило у меня ума смирить свой гонор, не лезть в амбицию «на зло кондуктору». Но выражения лиц, с которыми они тог­ да глядели на меня, я запомню на всю жизнь! Но и это еще не все. То есть в эмоциональном плане, можно ска­ зать, все. Но когда мы потом шли домой, Борька привычно и ласково держал меня за руку, курил, я молчала, постепенно успокаиваясь, он сказал негромко: — Сколько уже написано всякого об «испытании креслом», а вот когда коснется тебя самого, очень легко, оказывается, попасть на эту удочку! И тут уж до меня дошло, что называется, по-настоящему! И маму я почему-то вспомнила, и Гусарова, и себя, какой я была в школе... «Ис* пытание счастьем»,— как-то сказал Семен Борисович. А есть еще, ока­ зывается, и «испытание креслом», и из этого испытания человек тоже обязан выйти с честью!.. И в кресле он должен оставаться настоящим человеком, не забывать, что большинство людей сидят на простых сту­ льях, иногда — даже на табуретках... 6 «Поумнее-подобрее...» Почему Петр Сидорович свел воедино эти два понятия: ум и доброту? Еще оговорился: «Только не обижайся!» Так вот что заставляет меня сейчас, после праздника, думать об этом: с добротой, с умной добротой у меня еще не все благополучно! Баклану, например, и задумываться не надо: для него инстинктивна, естественна умная доброта. Сразу после того испытания грейфера в мехцехе, когда Баклан ска­ зал: «Нашего начальника Лешенькой зовут», у нас получился любопыт­ ный разговор в воскресенье за обедом. В институте уже начались заня­ тия, но к обеду оба мы пришли из порта: я из комитета комсомола, а Баклан — с причала, где на одном из «бурлаков» монтировалось новое Устройство. Тетя Паша уже накрыла к обеду стол, но мы ждали Б а к л а ­ на, он мылся в ванне, радостно и громко отфыркиваясь на всю квартиру. Семен Борисович читал газету, Нина Ивановна что-то рассказывала о новой оперетте, постановка которой планировалась в наступающем се­ зоне, тетя Паша прислушивалась к фырканью Баклана в ванне, беспо­ коилась, как бы не остыл обед, а я просто отдыхала: часа через два мне