Сибирские огни, 1968, №5

его малюют?.. А' кто-то сказал: «Не так страшен черт, как его ма* лютки». Да , возраст — понятие некалендарное. И само время — понятие не­ календарное: сейчас конец октября, всего четыре месяца мы проработали в порту, а в школе, кажется, учились давным-давно, столько всего за эти четыре месяца было в нашей жизни! И событий, видимых всем, и внут­ ренних изменений в нас самих, которые, как показывает мой скромный опыт, бывают иногда не менее важными, чём внешние, видимые всем. «Я немножко пофилософствую, а?..» — давным-давно, еще в школе, как-то спросил Баклан, то есть Борис. «Нельзя жить, не думая»,— отве­ тил тогда ему Павел Павлович. Герцен назвал свою книгу «Былое и думы»... • Д а что это я, будто оправдываюсь! Как здорово сегодня все было в клубе! И вот ведь что еще интерес­ но: некоторых, кто в порту уже и не работает, отмечали больше, чем кое- кого из тех, кто не ушел, доработал до конца навигации. Как хорошо сказал об этом Петр Сидорович: — Знаете, бывают такие странные случаи: человек десятки лет про­ работал на одном месте, его торжественно проводили на пенсию и — почти сразу забыли. И это случилось не потому, что плохи те, кто остал­ ся работать, а потому, что вспоминать об ушедшем на пенсию почти не­ чего: не сумел он оставить в памяти людей ничего значительного. И тог­ да отговариваются обычно: «Ах, этот... Как же, как же, помню-помню, ничего был человек, ничего!..» В других случаях отдача — и видимая, и невидимая — бывает так значительна, что человека, и недолго прорабо­ тавшего вместе с тобой, ты запоминаешь навсегда! Хоть он и не назвал фамилий, но я-то сразу поняла, что Петр Си­ дорович говорит о Баклане! А потом слово взял Павел Павлович. Всегда такой подтянутый, со­ бранный, тут он неожиданно так заволновался, что не мог справиться со своим лицом: и щека у него дергалась, и рот кривился. Сказал тор­ жественно: — В первую очередь мы хотим поблагодарить весь школьный кол­ лектив, учителей во главе с директором школы Надеждой Владимиров­ ной за то, что наш порт получил таких хороших работников! — И пере­ числил фамилии, меня по старой памяти назвал Бабушкиной, а не Б а ­ клановой.— А во-вторых, и самих ребят!.. Уже не ребят, а — крановщиков!..— Назвал опять фамилии, замолчал на секунду, договорил как-то мечтательно, совсем как Даша : — Знаете, ученого, вероятно, на склоне лет радуют его труды, достижения, ученики. А нас, практических работников, кроме общих достижений в работе, больше всего радуют люди, которые пришли тебе на смену, в руки которых ты и передаешь сделанное тобой! — Опять не справился, по щеке прошла судорога, до­ говорил глуховато: — Ведь и смерти нет, если дело твое переходит в надежные руки, продолжает жить и расцветать в них!.. Странно говорил Гусаров, я будто впервые по-настоящему рассмот­ рела его... Всегда медлительный и важный, он обычно с достоинством надувал выпуклые щеки, складывал руки на большом животе, так ска­ з а т ь— раздумчиво пошевеливал толстыми пальцами. А тут я заметила, что он сильно похудел. Ну, конечно, прошедшая навигация, план у пор­ та большой, забот у Гусарова хватало, похудеешь... А во-вторых, он буд­ то снял с себя обычную важность, уже не надувался, не выгибал по* Фединому грудь, говорил просто, медленно, устало и чуть растерянно, что ли... В общем, все мы сразу поняли, что Гусаров — уже старик. Мы знали, что через год — ему шестьдесят, что он, возможно, уйдет на пен