Сибирские огни, 1968, №5

А случай был с Симочкой Крытенко. Мы, конечно, знали, что боль­ ше всего в жизни он любит музыку. Все свободное время пропадает в филармонии, играет на всех инструментах нашего школьного оркестра. И когда слушает музыку или играет сам, лицо его делается каким-то сонным, отрешенным, что ли... Оно вообще у него розовое и какое-то по-девчоночьи нежное, и сам он маленький, хрупкий, ростом с меня. Венка насмешливо называет его: «Ушибленный туманом». И в первых классах заставлял Симочку носить свою сумку, дежурить за себя в клас ­ се, полностью подчинил Симочку себе. Тем более все это странно, чго отец его — секретарь нашего райкома партии, человек всеми у в аж а е ­ мый, когда выступает, так и видно, какой он волевой, сильный! А мать — инженер-геолог, часто ездит в экспедиции. Симочка остается на руках старшей сестры, сейчас она уже в институте учится, в отличие от Симоч­ ки совершенно нормальный человек. Учился Симочка средне, и потому, что музыка у него много времени отнимала, и потому, что математика с физикой ему плохо давались. И вот в восьмом классе он вдруг начал получать двойки по алгебре. На нашем классном собрании я сразу же поставила вопрос на ребро: или-или! То есть Димочка бросает свою музыку, пока снова не начнет учиться удовлетворительно. Меня поддержали, и Даша тоже, и сам Си­ мочка согласился. Только тогда на собрании откровенно плакал и про­ сил разрешить ему хоть раз в месяц ходить в филармонию. Но я настоя­ ла, что никаких филармоний, учеба — прежде всего! И вдруг,— Симочка еще не исправил двойку,— я узнаю из ряда источников, что вчера его видели в филармонии: «Че-пэ!» По возможнос­ ти спокойно объясняю Симочке, что и к чему, а он заявляет, что Даша разрешила ему сходить на этот концерт Моцарта в порядке исключения: во-первых, Симочка очень любит именно этот концерт Моцарта, а во- вторых, к нам в город приехал какой-то исключительный пианист. Зову Дашу: подтверждает, что разрешила. Говорю Симочке, что он может идти, и в упор спрашиваю Дашу, соображает ли она, что делает?!.. И тогда она открывает мне, что Симочка наверняка будет исключитель­ ным музыкантом, это по всему видно! И — больше того: чго мы своим формальным отношением можем загубить его исключительный талант! Веду Дашу в пустой класс, усаживаю рядом с собой на парту, начинаю разъяснять. Она со всеми моими доводами соглашается, но продолжает твердить про исключительный талант Симочки. На мой вопрос, чем именно она может подтвердить наличие этого самого таланта у Симоч­ ки, ничего конкретного не называет, ссылается только на то, что чувству­ ет в Симочке талант. «Я, говорит, так и вижу его на сцене театра или з концертном зале!» Ну, мне сразу стало ясно, что она просто напри- думывала Симочку. Пока он обычный рядовой школьник, и как тако ­ в о й— должен выполнять все, что полагается. В конце концов Д аш а согласилась со мной, но в глаза при этом почему-то мне не смотрела... Вот подобное происходит у Даши и с Венкой. Тотда на выпускном вечере, когда мы с Бакланом нашли Дашу в нашем пустом классе, она заявила, что Венка внутри очень хороший, а вся шелуха, нанесенная на него Клавдией Нестеровной, постепенно слезет. Венка работает, действительно, хорошо, но Женя Шубин передавал мне, что Венка говорил якобы: «Еще, может, зятем начальника порта буду!..» Почему Семен Борисович не звонит? А может, мне самой позвонить в больницу?.. Но если бы Баклану стало хуже, Семен Борисович ведь обязательно позвонил бы. У него хватило бы сил, и он не стал бы скры­ вать от меня.