Сибирские огни, 1968, №5

лицу у него проходит судорога и рот кривится. Как-то я была у них дома,—'кажется, уже в восьмом классе училась,— сидела вместе с ни­ ми за столом, пила чай и вдруг обнаружила, до чего же все трое похожи друг на друга! Сказала, конечно, об этом, Павел Павлович засмеялся, ласково обнял Софью Сергеевну за плечи, как девчонку, притянул к се­ бе, ответил: — А я в госпитале на фронте гляжу: что эта врач т ак похожа на меня? — А я гляжу: что этот капитан так похож на меня?! — в тон ему проговорила Софья Сергеевна. — пу , и поженились! — закончили они уже вместе, засмеялись. Подружились мы с Дашей из-за того, что мне очень понравилась в ней какая-то обостренная честность. Сначала, конечно, я ничего этого не понимала, просто видела, что эта белобрысенькая и тоненькая девчон­ ка не повторяет подсказок, когда стоит у доски. Не списывает сама и не дает списывать другим. Но в отличие ог меня замечаний не делает, а только улыбается как-то презрительно. Я указала ей на бесполез­ ность улыбок: необходимо делать замечания. Она подумала, согласи­ лась со мной, д аже поблагодарила меня за совет. И тут уж мы обе стали неукоснительно следить за порядком в классе. Но чего я никак не могу понять в Даше и за что мне дополнительно ж а л ь ее, так это странной мечтательности, которая бывает у нее ни с того, ни с сего. Я сто раз говорила ей, что мечтательность и самоанализ ослабляют человека, она соглашалась, но мечтать все равно не пере­ стает. Помню, еще в первом или втором классе делали мы уроки, Даше надо было выйти из нашей комнаты, так она сначала приоткрыла две­ ри в коридор, высунула голову и — смотрит... Я подождала, подождала, все-таки спросила: — Ты чего не идешь?.. Кроме нас с тобой в квартире никого нет. Она поглядела на меня с таинственным лицом, ответила шепотом: — На льдине — никого! Я д аже глаза вытаращила: — На какой льдине?!.. Она покраснела, быстро села снова за стол, наклонила голову над тетрадкой. Все-таки сказала: — Понимаешь, пока мы тут с тобой делали уроки, я вдруг предста­ вила, что мы с тобой — на полюсе. А комната — палатка. А в коридо­ р е — льдина, буран, белые медведи бродят...— и глаза у нее испуганные сделались. — Во-первых, ты иди, куда хотела идти,— сказала я.— А, во-вторых, когда делаешь уроки, не отвлекайся. — Хорошо,— слезла со стула, пошла; а когда вернулась, опять у нее было таинственное лицо, а глаза так и прыгали; прошептала:— Ну и красота же, это северное сиянье!.. Я уж ничего говорить не стала, вздохнула терпеливо: «Пройдет, думаю, у нее этот заскок!..» И действительно, с возрастом у Даши меньше стало фантазий, она чаще прищуривалась, поджимала строго губы. Училась отлично, была комсоргом нашего класса, вместе со мной участвовала в перевоспитании Баклана, организовывала собрание «Ревнуя к Копернику». Но после одного случая я поняла, что мечтательность у Даши оста­ лась, только проявляется теперь по-другому: Д аша стала теперь при­ думывать себе заново всех уже известных ей людей. Такое напридумы- вает, чего, наверно, им и самим не снилось!..