Сибирские огни, 1968, №5

Женя, ты демонстрируешь нам свое глубокое понимание жизни, а т а к ­ же собственную непримиримость к еще имеющимся недостаткам! Ми-! нутку, товарищи!..— Он поспешно пригладил ладонью свои жесткие, черные с проседью волосы; глянул на Федю, тоже выгнул грудь, будто взялся руками за край трибуны, проговорил уже с пафосом :— Это по­ зволяет нам, твоим товарищам, Женя,— Петр Сидорович уважительно склонился в сторону Женьки,— надеяться, что ты говоришь не только для нас, но — и для себя, а?!.. Указывая на плохое, сам ты прятаться за него не будешь!..— Помолчал снова, договорил уже напористо, д а ­ же жестко: — А то ведь есть и такая философия, извини: он, дескать, плох, почему же я должен быть хорошим?!.. Мы засмеялись, так здорово у Петра Сидоровича получилось, а Женька, пухлый и неподвижный,— на кольцах в спортзале висит, как мешок,— что-то забормотал, поспешно оправдываясь... Д а если бы не Женька, и с Бакланом бы ничего не случилось, я бы успела нажать ногой на педаль тормоза, остановить контейнер!.. Мы смеялись тогда над Женькой, а Даша молчала, ковыряла нос­ ком туфли песок... Я-то знала, да и другие, возможно, догадывались, что Д аша любит Венку! Венкина мать, Клавдия Нестеровна, живет по принципу: «Бери от жизни все, чтобы потом не было жалко!» И берет! Женщины в нашем дворе уже устали считать, кого,-кого только среди ее знакомых не было. От всего этого и обеда у них дома часто не оказывалось,— я приводила Венку тогда к нам обедать,— и вообще рос Венка и вкривь, и вкось, куда ветром понесет. Парень он неглупый, сам говорил: — Моя маман — гостья в жизни: ей был бы стол накрыт да музыка играла, пляс шел, а чьими трудами это веселье заработано — вопрос пятый! Понимать-то все это он понимает, но выводов никаких не делает для себя, и в этом похож на Женю Шубина. Из троек он в школе не вылезал, еле-еле аттестат зрелости ему вручили. И то больше мы все старались вручали, а сам Венка д аже руки к нему не протягивал. На выпускном вечере, будучи сильно под хмельком, сказал откровенно: — Моя маман и на этот раз оказалась права! — В чем это?! — с подозрением спросила Даша. — А в том, что уж если до десятого класса человека дотянули, без аттестата не выпустят, не будут показатели школы марать! Д аша плюнула, заплакала и убежала. Вот тогда мы с Бакланом и поняли, что она любит Венку. Поб ежа ­ ли искать Дашу, а она сидела в нашем классе за своей партой и плака­ ла. Я обняла ее, стала успокаивать, какими только словами Венку не характеризовала, а Д аша только кивала в такт моим словам и все не могла перестать плакать. И Баклан вдруг сказал неожиданно: — Это еще Чехов где-то говорил или писал, что никто не знает, что такое любовь. Жалко Дашу, трудно ей будет с Венкой... А сама она человек отличный, да и вся семья Кругловых прекрасная! И что еще удивитель­ но: все они очень похожи друг на друга, и Павел Павлович, и Даша , и Дашина мама. Она работает главврачом в нашей поликлинике водни­ ков. Может, лучше, если бы Баклана отвезли не в городскую больницу, а к ней?!.. Нет-нет, об этом не думать, просто терпеть и ждать!.. ...Все Кругловы худенькие, высокие, белобрысые, в веснушках. И носы у всех одинаковые, тоненькие, и глаза голубые, и т е к и румяные. Только Павел Павлович был ранен в войну, и когда волнуется, то «о*