Сибирские огни, 1968, №5

Но я еще раз глянула на половину баржи Баклана,— на ней места­ ми уже проглядывало розоваго-серое дерево палубы, а на моей поло­ вине было по-прежнему много песка. Д аж е шкипер баржи, невысокий старичок со смешно торчащими далеко в стороны усами, поглядывал озабоченно, не будет ли перекоса баржи. И попросила: — Тетя Галя, можно я обед поработаю, а то шкипер остановит кран Баклана!.. Она улыбнулась: — Пожуй немножко, а я пока поработаю... И я согласилась. А она погладила еще меня по плечу, сказала ласково: — Будешь работать, будешь! И человеком станешь. Потом мы с Бакланом сидели рядышком и молча ели свои завтра-' ки. И я почувствовала, как у меня ломит руки и поясницу, как я уста­ ла... А Баклан только улыбался и молчал, и я почему-то была благо­ дарна ему за это. До конца смены мы вошли в график, разгрузили баржу. Буксир увел ее, поставил на ее место груженую. На пересменок опять на катере начальника порта пришли Петр Сидорович, Симочка Крытенко и Женя Шубин со своими кочегарами. И я опять поймала себя на том, что не злюсь, как обычно, на самокритичного лентяя Женю Шубина, и даже ласково сказала что-то маленькому и кукольному Симочке Крытенко, замороченному своей музыкой... И не раздражало меня, что Симочка в рабочем шуме кранов слышит что-то вроде музыки,— это было видно по его розовому личику,— для самой меня мощный рокот механизмов з а ­ звучал как-то по-новому сегодня... И опять мы с Бакланом сидели рядом на катере, держались за ру­ ки и молча улыбались... Опять за рулем была громадная гетя Глаша, мерно ревел двигатель катера, по бокам стояли два радужных вала во­ ды, приятной влажной прохладой обвевая разгоряченные лицо и руки. Я крепко-крепко сжимала руку Баклана, все почему-то вспоминала, как хорошо и просто нас провожали в порту, как немногословно и умно было все на смене, представила, как пойду сейчас вместе со всеми из порта, и крикнула Петру Сидоровичу и Галине Тимофеевне: — Спасибо вам!.. Они, наверное, не расслышали моих слов, но улыбнулись мне. А я, кроме страшной усталости и счастья, чувствовала что-то новое. Это но­ вое относилось и к Баклану, и к Петру Сидоровичу с тетей Галей, и к оставшимся на смене Симочке с Женей, и к маме, и даже к этому вы­ сокому небу, залитому солнцем, к этой радужной воде, блестящей и прохладной, ко всему миру вообще! Это новое и тогда еще неясное мне, было добротой, которую я обнаружила в себе. Несколько дней назад мама долго писала письмо всемирно знаме­ нитому путешественнику Илье Николаевичу. И так улыбалась при этом... Тоже что-то новое в ней появилось... 3 Первую неделю мы с Бакланом работали в утро, вторую — в ночь, а третью — в вечер. Смены повторялись, работа повторялась, все было хорошо и прочно. Только вот что странно: ко мне не сразу пришло ощущение моей полноправности на кране. И хотя теперь я уже понимаю, что в чем-то прямолинейнее, даже грубее Баклана, у него это ощущение полно