Сибирские огни, 1968, №5

ведь недаром же Филипп Филиппович при всех расхваливал меня, го­ ворил, будто я специально создана для за'нятий художественной гимна­ стикой! Спохватилась, наконец, кое-как справилась с собой, принялась за обычные дела. А вечером уже в постели поймала себя на том, что не сплю и опять улыбаюсь. И все время вижу широкоскулое лицо Баклана, его прямой нос, серые глаза в густых ресницах, широкие плечи, волнистые и пыш­ ные светлые волосы... И то вижу, как он улыбается, и нос как-то очень мило морщится у него при этом. То. задумывается, и тогда левая бровь у него чуть задирается, а лицо становится сосредоточенным и отрешен­ ным... Это его выражение больше всего нравится мне, хотя я по-преж­ нему побаиваюсь Баклана в это время. Очень удивилась: выходит, даже побаиваюсь Баклана иногда. То видела, как Баклан красиво и ловко идет на коньках, а Венка з а ­ вистливо щурится, глядя на него. То выступает на математической олим­ пиаде: пишет формулу на доске, высокий, стройный, и не замечает, что лицо у него запачкано мелом, и руки в меле, и пиджак... Не знаю, чем бы кончились мои воспоминания, но мама,— она сиде­ ла за столом и проверяла тетрадки,— п'осмотрела на меня, вздохнула, сказала по-своему строго и так, будто уже решительно все знала. — Очень прошу тебя, Лена, не забывать, что сначала ты должна окончить школу! — Да Нто ты?' — испугалась я, закрылась одеялом с головой, сж а ­ лась в комок и прямо-таки со страхом ждала, что еще скажет мама!.. И она, конечно, сказала: подробно и уверенно разъяснила мне всю ситуацию. На следующий день в классе я сидела рядом с Бакланом так, буд­ то ничего решительно вчера у нас с ним не случилось. Только сначала боялась посмотреть на него... Но на втором уроке все-таки заставила себя, глянула на него, предварительно сделав каменное лицо. А Баклан заулыбался мне в ответ облегченно, откровенно-счастливо. И со мной что-то случилось: несколько секунд я не могла отвести от него глаз! С жадной радостью смотрела и смотрела на его глаза, волосы: они были еще красивее, чем вспоминались мне ночью!.. — Ты хоть и не джентльмен, но крупный кавалер! — неожиданно для себя сказала я; видела, как у Баклана дрогнуло и растерянно рас­ пустилось лицо, сбежала улыбка; но уже не могла остановиться, спроси­ ла насмешливо-язвительно: — Никак влюбился? — и чуть не заплакала. — Какая же ты...— и губы у него прыгали,— жестокая!.. Вот и все. Не помню, что было в тот день на уроках. На переменке Д аш а все шептала мне: — И правильно! Что это еще за лирика? Так и надо отшивать!.. Венка удовлетворенно и по-своему хитро улыбался... На следующем уроке по литературе вместо Баклана рядом со мной сидела Даша, объяснила шепотом: — Он попросился пересесть, и я согласилась. — Спасибо... — Тебе сейчас будет полегче, если я буду рядом, да?.. — Да... В класс вошла мама, мы встали. Она поздоровалась, мы сели. Я ждала, что она посмотрит на меня, увидит, что Баклана нет рядом, и обрадуется, улыбнется мне. И мама подняла голову or журнала, стро­ гими глазами обводя класс, увидела, что рядом со мной Даша , и чуть поспешнее, чем всегда, отвела глаза.