Сибирские огни, 1968, №5

мя, знает толк в общественных и социаль­ ных проблемах. Выступает смело, остро, и отлично пользуясь своим оружием — сати­ рической новеллой. Когда читаешь книги Самохина, остается впечатление (оно, безусловно, ложное!), что темы даются автору очень легко. Столь естественны ситуации, люди, характеры, конфликты. Д а, да, и со мной так было, и я это видел, и Гришкин, Машкин и Мишкин (постоянные персонажи Самохина) в чем-то похожи на меня и моих знакомых... И дей­ ствительно, герои рассказов живут с нами в одном мире, в одном измерении: ходят на службу, обладают малогабаритными квар­ тирами, бывают на именинах, спешат на хоккей, заводят мичуринские сады, растят непослушных ребятишек. И юмор Самохина поэтому не нарочит, не назойлив, ибо по­ черпнут, отобран из самой гущи нашего быта, наших буден, бесед, острот, споров. Надо сказать, что уровень отбора весьма высок — каждый рассказ вынашивается пи­ сателем подолгу. Элемент гротеска, гиперболы присутст­ вует у Самохина. Однако он пользуется этим приемом умеренно и всегда органич­ но. Обыденный случай незаметно для нас самих перерастает в некую фантастическую историю. Причем это нисколько не удивляет читателя, наоборот, воспринимается им как логическое развитие действия. В итоге — и безошибочно! — комический эффект. Конечно, раскрыть профессиональные тайны Самохина-юмориста полностью труд­ но — иначе ведь они не были бы тайнами. Но стоит отметить лаконизм, присущий пи­ сателю, экономное умение найти емкое и в то жб время «смешное» слово, придумать фамилию. Тут можно брать наугад почти любой рассказ, примеров сколько угодно — юмористическая ткань обеих книг очень до­ бротна. Молодой писатель хорошо владеет диа­ логом. Диалог у него гибок, четок, дина­ мично «двигает» рассказ вперед, неизменно оставаясь житейски достоверным. И еще одно: в рассказе Самохина всег­ да действуют живые люди. Автор редко дает портрет персонажа, зато умеет, созда­ вая обобщенный сатирический тип, наделить его особой интонацией, манерой поведения. И мы очень реально представляем себе и бесцеремонного Мишу Побойника, которому «главное, чтобы хохма», и «подлинного дру­ га», наушника .Машкина, и сквалыжного старика Практикантова из рассказа «Оско­ лок», спекулирующего на демократизме на­ шего общества. Посмотрите, как вырази­ тельна речевая характеристика этого Прак­ тикантова: «— Сидишь, Тарас Митривич?— ласко­ во спросил Практикантов.— Ну, сиди, си­ ди... А Кулипанова я уже снял. Слыхал, небось? Смотри, и твой черед настанет. Вот напишу ж ал обу— только ногами сбря- каешь». Так и видишь воочию этого ябедника и склочника. Д аж е традиционные сатирические мас­ к и— нерадивого домоуправа, хулигана, пьяницы, прораба, отпускающего налево строительные материалы, бюрократа, лю­ бителя показухи — Самохин формирует по- своему, придавая им новые черты, наделяя каждого какими-то индивидуальными каче­ ствами. Николай Самохин — человек ищущий. Он пробует свое перо и в других малых формах — сказках, притчах, аллегорических сценках. Конечно, среди рассказов Самохи­ на можно найти относительно более слабые вещи. Но они не делают погоды в книгах. И не стоит, наверное, каждому рассказу выставлять школьную «отметку» для выя­ вления их сравнительных достоинств. Р аз­ говор идет о писателе, о его творческом лице, о его — сатирика и юмориста — м е­ сте в литературе наших дней. И место это нельзя недооценивать. Сатира Николая Самохина умна, совре­ менна, благородна по своей позиции. Имен­ но поэтому она сразу нашла своего чита­ теля. М и х а и л С н у р а т о в СЛОВО ПОЭТА-СИБИРЯКА У же давно отмечено:'Лев Черноморцев чурается в своей лирике всякой глад- кописи и приторной патоки. А он и не мо­ жет писать по-другому, по самой природе своего песнетворчества, по складу своей души. Он полюбил в своих стихах нарочи­ то усложненный синтаксис, «затрудненное дыхание», но в сочетании с густой образ­ ностью, словно настоенной на запахах таеж ­ ной «горячей смолки», с буйством красок слова-первоцвета. Похоже на то, что он туго-претуго натянул медную струну — взял да и круто оборвал ее; так он часто строит свой упругий непокладистый стих: Я встаю. Я опять живу! Повитель окаянную эту Рву! Эти поэтические достоинства сохраня­ ются и в его последних стихах, составив­ ших книгу «Приметы».1 Муза Л. Черномор- цева, его постоянное многоликое «Слово о Сибири» (а он пишет, главным образом, о Сибири!) — не перепевы, а на разные ла­ ды выраженная в образах и звуках сынов- 1 Л е в Ч е р н о м о р ц е в . Приметы. Стихи, М., Сов, писатель, 1967,