Сибирские огни, 1968, №5

нил бы остроумную шутку, меткое слово. И, тем не менее, в печати у нас юмор за ­ частую идет как бы «вторым сортом», эта­ ким «легким жанром», который подается на десерт после громоздких постановочных статей и очерков. Появление талантливого романа, повести немедленно вызывает от­ клики в прессе, произведение обсуждают на читательских конференциях в библиотеках и школах, устраиваются встречи с автором. Юмор, затиснутый на последние страницы газет и журналов, по «уголкам» и «окош­ кам», рассеивается незаметно и редко слу­ жит предметом критическою разбора. Очень не часто можно увидеть на прилавках книжного магазина новый сборник юмори­ стических рассказов... А ведь русская литература многим обя­ зана юмору, сатире. Сюда восходят лучшие ее традиции, и здесь истоки ее могучей действенной силы: Фонвизин, Гоголь, Сал­ тыков-Щедрин, Ильф и Петров... Разумеет­ ся, великие имена названы не затем, чтобы причислить к их лику молодого сатирика Николая Самохина. Не о том речь. Просто самый этот перечень подтверждает мысль, что хороший юмор — всегда явление значи­ тельное. И то, что автор умеет до слез рас­ смешить читателя,— только доказательство серьезности его таланта. Рассказы и фельетоны Самохина мы зна­ ем уже несколько лет. Сначала они печата­ лись в газете «Вечерний Новосибирск», поч­ ти всегда становясь для горожан «гвоздем» номера, потом появились первые сборни­ ки — «Две тысячи колумбов» и «Только правда, или кошмарные веши». И, нако­ нец,— еще две книги, вышедшие одна за другой,— «Странные люди» и «Блондинка на букву «Л». Здесь — новые произведения, а также лучшее из того, что было написа­ но Самохиным ранее. Об этих книгах и наш разговор. Зиновия Скоротечкнна упрекают: давай, старик, глубже паши, ширскозахватнее, отображай, брат, эпоху. К самому Николаю Самохину таких упреков адресовать никак нельзя. Десять миниатюр (не больше двух­ трех страничек каждая!), взятых из той или другой его книжки, могут, пожалуй, рассказать о нашем времени не меньше, чем иной толстый «широкозахватный» роман. Автор обладает даром своевременно и чут­ ко уловить характерную примету, признак сегодняшнего дня. И несмотря на то, что сатирику сам бог велел бичевать, взгляд писателя далеко не всегда останавливается на фактах сугубо отрицательного свойства. Гораздо чаще Самохина привлекают собы­ тия, где жизнь проявляется в своих естест­ венных противоречиях, где серьезное нераз­ рывно связано со смешным, веселое с груст­ ным. И где можно и улыбнуться, и вздох­ нуть, и посочувствовать. Герои рассказа «Особые приметы» — обитатели малогабаритных квартир. В один прекрасный вечер они путают номера своих домов и попадают в чужое жилье. Но по- * пять это им удается не сразу: ведь кварти­ ры с их диванами-кроватями и «накатика- ми» на стенах похожи одна на другую, как две капли воды... Правдивая ситуация? Да. Безусловно, гигантское жилищное строи­ тельство — радующая примета последних лет. Все мы горячо поздравляли с новосель­ ем своих друзей, были новоселами и сами. И, наверное, тогда были не слишком при­ дирчивы и ничуть не огорчались, чгб наши квартиры так схожи... Но у большого и нужного дела со временем обнаружились свои издержки — неизбежная, в известной мере, нивелировка быта, облика наших го­ родов. Уместен ли в данном случае тревож­ ный сигнал юмориста? Несомненно. К. тому же Самохин делает это с нужным тактом, без надрыва, без «перенапряжения» голоса. Или другой рассказ — «Тоннель». На оживленной улице построили подземный переход. Впервые в городе. И граждане от­ неслись к нему недоверчиво' непривычно как-то... И лишь когда пустующий тоннель начал приходить в негодность и «наверху укрепили табличку: «Спускаться в тоннель воспрещается1 Штраф 50 коп.», народ повалил туда валом... Не надо объяснять, о чем этот рассказ. О некоторых, нелучших, свойствах челове­ ческой натуры, свойствах, которые еще очень мешают иногда принимать новое... Опять тревожный сигнал. И опять — умест­ ный. В недавнем прошлом журналист, газет­ чик, Самохин обладает способностью за фактом увидеть многое, «повернуть» его публицистически, расширить тему. Пучок лучей, исходящий из маленького источника света, может осветить обширное простран­ ство. Так и в лучших рассказах Самохи­ на — один эпизод вдруг открывает нам це­ лое явление. В совсем короткой новелле «Несознательный Иванов» автор поднимает важнейшую злободневную проблему — про­ блему подлинной деловитости. «Токарь Иванов работал на станке, а то­ варищ Бабарыкин записывал в своих отче­ тах: «...В честь праздника Восьмое марта тов. Иванов И. И. выточил две тысячи бол­ тов, выполнив тем самым план на сто один и четыре десятых процента». Когда Иванов вдруг начал повышать свои показатели не «в честь чего», а просто так, из-за любви к делу, товарищ Бабарыкин заподозрил что-то недоброе: «Стараешься в честь чего, а?», «В честь чего любишь?» И совершенно потерял покой. Впрочем, в . этой миниатюре речь не только о том, что нужны люди, которые трудятся, а не болтают языком. Она столь многослойна, что мысли, в ней заложенные, пересказать можно было бы, лишь заняв место в пять раз большее, чем занимает сам рассказ. И таких «объемных» вешей у Са­ мохина много: «Вывеска», «Четвертый», «Фактор», «Осколок», «Принципиаль­ ность»,— всех не назовешь. Писатель-юмо­ рист выступает здесь как человек, который чувствует себя ответственным за свое вре