Сибирские огни, 1968, №5

Вот Семен Борисович... Окончил сначала авиационный институт, стал инженером. После института пошел в летное училище. Теперь испыты- вает самолеты: у всех в их семье делаются подчеркнуто-веселые лица, когда Семен Борисович уезжает на аэродром. Однажды я все-таки ска­ зала: — Могли бы заниматься научной работой... Д а и просто инжене­ ром неплохо,— и сама же поняла, спохватилась, поправилась: — Хотя правильно: кто-то все равно должен испытывать самолеты!— Тотчас воодушевилась, заговорила горячо: — Вот как Чкалов, да?!.. — По дурости это он,— хмыкнула тетя Паша. — Совершенно верно! — подхватила Нина Ивановна, выгнула грудь, напыжилась (я поняла, откуда у Баклана «парень, стреляющий с бедра») и договорила: — А к тому же он из тех, которые не любят пресной пищи, понимаешь? Соль ему подавай, перчик...— и ласково по­ тянулась рукой, заботливо поправила Семену Борисовичу воротничок рубашки. И он улыбнулся ей, потерся щекой о ее руку, посмотрел на меня, мигнул, объяснил серьезно: — Каждую машину лучше самому испытать в работе, тогда яснее ее достоинства и недостатки, пути усовершенствования. Но про полеты он никогда не говорит, будто никого это не касается, и его самого: всегда веселый, простой... Маме, конечно, жилось труднее: она работала и училась, меня р а ­ стила, а у Семена Борисовича и сейчас родители живы. Но окажись ма ­ ма на месте Семена Борисовича, так бы все время и чувствовалось, ка­ кой ответственной и серьезной работой она занимается, каждый бы это и со стороны видел и понимал. А уж про Нину Ивановну и говорить нечего: «Мар-Мих», «Соль ему подавай, перчик...» Сама веселая, красивая, легкая, будто все время в гостях находится. А родители у нее — простые колхозники, и сейчас в деревне живут... Однажды я слышала, как она часа два или три все пела и пела одну и ту же арию, мы с Бакланом уж все уроки успели сделать. Но за столом потом смеялась и шутила, как всегда, еще что-то веселое с лестницы крикнула, уходя. Спектакль передавался по телевизору, и поверить было невозможно, глядя на Нину Ивановну, что она так му­ чила себя до этого! И тетя Паша держится у Баклановых не как домработница, а как равный член семьи, командует, как мама, смеется над Семеном Бори­ совичем: «По дурости». И они смеются над ней... Тетя Паша очень лю­ бит печь пироги, и Нина Ивановна подшучивает: — Хоть бы праздник какой-нибудь скорей, а то наша теть-Паш по пирогам стосковалась! — Ничего, уж дождусь как-нибудь! — в тон ей отвечает тетя Паша. Работают люди одинаково много: честно, с любовью, но в доме у Баклановых легко, даже весело, а у нас так и чувствуется, что мама только что пришла из школы, и завтра пойдет, и сколько школа требует от нее сил и пристального внимания, и как важно и трудно то, что маме приходится делать... «Приходится...» Неужели это от профессии учителя, как Григорий Фомич говорит? Но ведь если со сдвинутыми бровями живешь, это и на судьбы уче­ ников повлиять может. Ты, Баклан , и раньше это знал? Ну, а теперь и я знаю. Я люблю тебя, Борька!.. И как счастливо получилось, что мы, нако­ нец, сказали это друг другу! Твоя в этом заслуга: сколько бы и как бы я с тобой ни боролась, любовь наша не уничтожилась от этого, ты су