Сибирские огни, 1968, №5

мах «Литературного наследства»: спокой­ но, академично, тщательно... А вглядишься в фотографию или рисунок, вчитаешься в сухие, почти телеграфно-конспективные фронтовые записи (имена, даты, события) — и испытаешь такое ощущение, словно ты живешь в двух временных измерениях сра­ зу, и на дворе одновременно и 1968 и 1942 годы, и бегущие в атаку севастопольские матросы из записей Соболева врываются, словно наяву, в твою мирную жизнь, и это уж е ты вместе со Степаном Злобиным бе­ жишь из фашистского концлагеря, чтобы вместе с ним много лет спустя вглядеться в сделанные там зарисовки, вчитаться в выпускавшуюся там «Пленную правду» (фото первого номера этой газеты, выпу­ щенной от руки С. П. .Злобиным в минском лагере военнопленных, приведено во вто­ рой книге тома). Один из разделов второй книги тома на­ зван несколько официально: «Писатели — участники ратных подвигов». Забудьте про официальность названия! Первые же две публикации этого р аздел а— «Гайдар на войне» (вступительная статья и публикация Б. Камова) и «Военный путь Э. Г. Каза­ кевича» (публикация Г. О. Казакевич и В. Л. Любинского) — читаются — без пре­ увеличений — как настоящие романы, с той лишь разницей, что романисты выступают на этот раз в роли героев. С неменьшим интересом читаются пуб­ ликации материалов о писателях — Героях Советского Союза. Еще лет десять назад известно было лишь четыре имени. В на­ стоящем томе приведены материалы о во­ семнадцати писателях — Героях Советского Союза. Сухие строки наградных листов, а за каждым — личность, индивидуальность, судьба. Одни уходили на войну уже испы­ танными кадровыми военными, чекистами (Дмитрий Медведев, Григорий Линьков), другие... штрафниками, выпущенными из тюрьмы условно (Владимир Карпов),— бы­ ло и такое. Вглядитесь в две фотографии того же Владимира Карпова — на стр. 533 и 535 второго полутома. Между ними — два года, а по фотографии кажется — прошло лет двадцать. Такие это были годы! (Не хочется снижать разговор, но невозможно обойтись здесь и без одного критического замечания: очерки о писателях-героях, на­ писанные специально для тома, как прави­ ло, не выдерживают сопоставления с осталь­ ным материалом. В них много штампов, стремления «приподнять» героя, сделать его — автоматически — совершенством и в писательском отношении. А зачем? Ведь при любом наборе дежурных похвал, вроде «широко известный...», «пользуется призна­ нием читателя...» и т. д., читателю-то все равно ясно, что писательский труд, пред­ положим Сергея Курзенкова или Антона Бринокого, не равен по своему значению их воинскому подвигу. Выгодное исключение составляют здесь воспоминания А. В. Цес- сарского — партизанского врача в отряде Дм. Медведева. В этих воспоминаниях нет «аттестации», а есть образ, многое объяс­ няющий и в писательском поведении Медве­ дева). В том ж е разделе — материалы о по­ гибших писателях (Юрий Инге, Цехнови- цер, Зозуля, Алексей Лебедев, Евгений Петров, Михаил Лузгин, Хамадан, Севрук, А. Луначарский и др.). В сущности, разго­ вор о погибших ведется в томе шире, чем только в этом разделе. В разделе четвер­ том — «Фронтовые дневники, записные книжки, письма» — мы встречаемся с пуб­ ликацией крайне интересных материалов, принадлежащих Михаилу Гершензону — детскому писателю и переводчику, челове­ ку вроде бы насквозь штатскому, работав­ шему на войне в Седьмом отделе ПОАРМА и погибшему, подымая в атаку бойцов. В его предсмертной записке, набросанной на поле боя, есть строки: «Я умер в атаке. Ранен в живот, когда подымал бойцов. Это вкусная смерть...» Эпитет мог бы показать­ ся нарочитым, если бы не был оплачен соб­ ственной кровью... Ценность тома 78 «Литнаследства» — не только в том, что в нем правдиво, с не встречавшейся до сих пор разносторонно­ стью воссоздана атмосфера писательской жизни тех лет, условия работы писателей на фронте, их творческая лаборатория. Значение этого издания— и в том, что в нем впервые приходят к читателю многие значительные произведения, до сих пор по разным причинам не печатавшиеся. У этих произведений, можно сказать, двойная су­ дьба: неся на себе неповторимый отсвет фронтовых лет, они в то же время стано­ вятся фактами сегодняшней литературы и, бесспорно, окажут серьезное влияние на современный литературный процесс. На одном из материалов книги нельзя не остановиться подробнее, даж е в пределах общей обзорной статьи. Я имею в виду сценарий А. Довженко «Украина в огне» (предисловие Ю. Барабаша). У этого произведения — трудная, слож ­ ная судьба. Вероятно, и сегодня, выйдя к читателю, оно вызовет споры, но хорошо уж е то, что оно, наконец, вышло, ибо это во всяком случае — повод для спора твор­ ческого, а не бесплодного. Читать этот сценарий человеку, при­ верженному к иной поэтике, иной изобрази­ тельной системе, чем довженковская, при­ выкшему предпочитать слова «простые» словам «великим»,— поначалу непросто. И дело здесь не столько в отступлениях от бытовой достоверности обстоятельств (к та­ кой условности мы сегодня уже, слава богу, привычны), сколько . в обобщенном, эпически былинном масштабе характеров. Это становится особенно заметным, когда — таковы уж причуды Времени, подчас ста­ вящего рядом несоединимое! — мы читаем сценарий Довженко одновременно с другим пришедшим к нам литературным наслед­ ством — романом М. Булгакова «Мастер и Маргарита». Каким бы неожиданным, даж е противоестественным ни показалось