Сибирские огни, 1968, №5

Вместе со своими героями — «как люди и для людей» — прошли до конца свой путь солдата и поэта сибиряки Борис Богатков, Георгий Суворов... Гайдар — Вилкомир — Маркевич — Бо­ гатков — Суворов... Выдающийся писа­ тель— и писатели начинающие, воспиты­ вавшиеся на гайдаровских книгах. А отно­ шение к жизни, к опасности, к месту лите­ ратора в народном строю — одно. Это отно­ шение, отразившееся и в их судьбе,— общее не только для них, но и для всего «военно­ журналистского корпуса». Вспоминая о погибших на фронте фото­ корреспондентах Михаиле Бернштейне и Павле Трошине, Симонов писал: «Работа военных корреспондентов была не самой опасной работой на войне. Не самой опас­ ной и не самой тяжелой. Тот, кто этого не понимал, не был ни настоящим военным корреспондентом, ни настоящим человеком. А те, кто это понимали, сами, без требова­ ний со стороны начальства, стремились сде­ лать свою работу и опасной, и тяжелой, старались сделать все, что могли, не поль­ зуясь ни выгодами своей относительно сво­ бодной на фронте профессии, ни отсутстви­ ем постоянного глаза начальства». Любя жизнь, они дрались во имя этой жизни и, если надо, погибали во имя ее, передавая эстафету живым. В таких слу­ чаях, как пелось в сочиненной незадолго до гибели Б. Лагтиным, 3. Хацревиным и во­ енкором «Известий» Мих. Сувинским «Жур­ налистской задушевной»: ...Жизнь по дорогам проторенным шла, Как будто ни в чем не бывало, И новый товарищ поехал туда, Где вьюга войны бушевала..* Эта жизнь, полная причудливого смеше­ ния высокой романтики с неурядицами фронтового быта, нежной и строгой, как бы даж е стыдливой мужской дружбы — с д у ­ хом профессионального соревнования, ж е­ ланием — и умением! — «вставить фитиль» ■сотрудникам других газет, первым перехва­ тив и передав в свою газету важное изве­ стие, удачный фотоснимок,— хорошо запе­ чатлелась в «Песенке о веселом репортере», сложенной на фронте К. Симоновым и А. Сурковым. Неукротимый герой этой песенки может неожиданно для начальства «штурмом взять КП»; съесть комиссарский ужин; мо­ жет узнать о взятии плацдарма раньше командующего и, напоив пилота, угнать са­ молет генерала,^ может даж е к ужасу блюс­ тителей строгой нравственности «всю ночь с телефонисткой налаживать контакт»,— лишь бы в редакцию вовремя попали добы­ тые им с риском для жизни сведения... Но однажды... Под Купянском, в июле, В полынь, в степной простор Упал, сраженный пулей. Веселый репортер. Блокнот и «лейку» друга В Москву, давясь от слез, Его товарищ с юга Редактору привез. Но вышли без задержки Наутро, как всегда, «Известия» и «П равда», И «Красная звезда». В этой, вроде бы и шуточной поначалу, «Песенке» точно отражена не только нрав­ ственная атмосфера, но и условия работы репортера на войне. Оперативность, активность, действен­ ность... Об этих качествах фронтовой жур­ налистики писалось не раз. Но было еще одно очень важное условие, без которого эта действенность не могла быть обес­ печена. Условие это состояло в безусловной правдивости публикуемого материала, в его соответствии жизненному опыту читающего воина, созвучности его мыслям и чувствам. Разумеется, движущаяся история вносит свои коррективы: наши сегодняшние представле­ ния о войне в чем-то — порою частном, по­ рою весьма существенном — отличаются от представлений тех лет; в особенности это касается первого периода войны. Но так же. как неверно было бы противопоставлять вчерашнее знание — сегодняшнему и упре­ кать, предположим, Константина Симонова за то, что он в романах «Живые и мерт­ вые» и «Солдатами не рождаются» не ос­ тался на уровне представлений, отразив­ шихся в «Днях и ночах», или Василия Грос­ смана— за то, что он в романе «За правое дело» продолжил, а не повторил сказанное в повести «Народ бессмертен»,— так же не­ верно, неисторично было бы впадать и в обратную крайность — мерять тогдашнюю литературу и публицистику лишь сегодняш­ ними мерками. Да, многое тогда не было сказано или досказано — потому ли, что бы­ ло еще неизвестно или неясно, или, напро­ тив, потому, что было слишком хорошо, слишком горько известно; для рассказа о многом время просто еще не приспело. Но то, что писалось,— писалось, как правило, честно, выстраданно, на собственном опыте: «ножниц» между пережитым и описанным не простили бы ни воюющий читатель, ни совесть идущего в одном строю с ним кор­ респондента. Вспоминая свою работу военкора «Крас­ ной звезды», К Симонов писал ее тогдаш­ нему редактору: «...Адресованное военному корреспонден­ ту требование редакции «Красной звезды» видеть как можно больше своими глазами — было требованием, верным не только с точ­ ки зрения точности информации и щепе­ тильности газеты, но и с точки зрения са­ мой журналистской работы; самого ее ка­ чества... В редакции, конечно, понимали, что ж ур­ налист не может всего видеть.. Но зато бы­ ло одно беспощадное и твердое требова­ ние— не делать вида, что ты видел своими глазами то, чего ты не видел. Если ты на­ писал в корреспонденции: «Я был там-то», то значит, это должно точно соответство­ вать действительности. Если ты не видел,