Сибирские огни, 1968, №5

щий.— Но все ж е десять центнеров — не фонтан. Понимаешь, не впечатляет...» •Вот она, дифрента: в Предгорном даж е лодырь может получить десять центнеров с гектара . и ходить в середнячках, а тут хороший, усердный работник годами не услышит о себе доброго слова. Следова­ тельно, к материальному ущербу добавляет­ ся моральный. Что такое сегодня отстающее хозяйство? Плох там руководитель? Возможно, что и так, но это уж е не правило. Всюду на постах председателей колхозов, директоров совхозов — грамотные, знающие люди. Председатель-забулдыга, пропивающий кол­ хоз, выглядел бы сейчас как ископаемое, хотя еще пятнадцать лет назад он был не такой уж редкой фигурой. Сельским специ­ алистам после мартовского Пленума предо­ ставлено больше прав, чем когда бы то ни было. Так почему же есть еще отстающие колхозы? А не точнее ли говорить так: от­ сталые районы, может быть, целые области? И не ему, представителю экономической науки, спрашивать хозяйственников, поче­ му да как это случилось. Надо изучить причины отсталости и дать рекомендации плановым органам... Молчание нарушил Григорий Софроно- вич Мишаков: — А еще качество... Кулундинская-то пшеничка — знаешь! Буханка поднимается, что колпак на шеф-поваре. А из восточных районов привезут зерно того же сорта, но совсем не то: клейковины мало. Цены — опять же одинаковые... «Да, и это надо учесть и многое дру­ гое»,— думал Цыбенко, смущенный тем, что разговор принял такой оборот: земля­ ки, что называется, дают указания, над чем ему, младшему научному сотруднику Цыбенко, следует работать. Хотя все трое говорили с ним по-дружески, он ощущал на себе их оценивающие и требовательные взгляды. Андрей Корнилович поделился своими соображениями по дифференциации цен. ,Почему, собственно, областное управление сельского хозяйства не сделает заказа ин­ ституту, если есть нужда? — Так это же зависит от кого? — по­ морщился Мишаков.— В управлении-то Уремии сидит... Цыбенко понимающе кивнул. Конечно, если б строгая директива — в обязатель­ ном порядке сделать то-то и то-то,— тогда бы Уремин пошевелился. По собственному почину он не сделает ни шагу. — Ох, и накрутил ж е он, когда в рай­ оне работал.— Григорий Софронович пока­ чал головой.— Теперь, похоже, в обратную сторону захотел раскрутить, да опять пере­ старался. — То есть, как это?— не понял Цы­ бенко. — А вот слушай... Цыбенко слушает и узнает уреминский «стиль». 1Согда в Предгорном районе со­ ставляли план севооборотов, там пять про­ центов пашни отвели под сеяные травы. Уремин красным карандашом наложил резолюцию: «Нам такие севообороты не нужны». Он настаивал, чтобы засевали травами не меньше пятнадцати процентов площадей. Агрономы ему доказывали: пусть в других районах сеют побольше, а в Предгорном покосов много, сена хвата­ ет. Уремин стоял на своем. Это было тем более дико, что в шестьдесят втором году именно Уремин вывел все травы в Ново- Троицком районе. Неизвестно, чем бы закончился этот спор, если бы специалисты не обратились с письмом в «Правду». Тогда только Уремии от них отступился. — Попало ему, наверно? — Как с гуся вода... Трефилов посмотрел на часы: — Э, други, время! Пора на вокзал. А то вон Емельян Иванович уже подремы­ вает... Андрей Корнилович вернулся в свой номер и, стараясь не шуметь, в темноте стал разбирать постель. Но вдруг зажглась настольная лампа, и занимавший сосед­ нюю кровать Дергаев приподнял коротко остриженную голову. — Что, коллега, земляков, я слышал, по­ встречал? И, если не ошибаюсь, Бахусу поклонялся? Энергичное лицо Фомича невозмутимо, и говорит он так, что нельзя понять, где у него кончается шутка и начинается из­ девка. Андрею Корниловичу не хотелось поддерживать разговор, и он сказал в тон Фомичу: — Между прочим, тебе привет от Емель­ яна Ивановича Захарченко... Он сожалеет, что не смог лично выразить признатель­ ность за старые заслуги. — Благодарю вас, коллега,— Фомич ухитрился лежа отвесить изящный полу­ поклон. Цыбенко выключил свет. 4. С о м н е н и я Старинный двухэтажный дом дворян­ ского собрания в нижней части города должен быть населен, как казалось Андрею Корниловичу, людьми молчаливыми и су­ ховатыми — в доме ныне размещается областное статистическое управление. Но единственный статистик, который работал рядом,— Серафим Игнатьевич Большов — оказался человеком разговорчивым, даж е болтливым. Все они сидели в большой мрачноватой комнате с венецианским окном, выходящим во двор, все занимали один стол, вообще- то предназначенный для игры в пинг-понг, и Серафим Игнатьевич на правах хозяина, что ли, все пытался развлечь приезжих разными байками из богатой практики кан­ целяриста. Правда, он сам тоже был здесь как бь*