Сибирские огни, 1968, №5

Э д м у н д Г ю н т е р только одно слово Он был, как я, на гибель обречен. В одежде смертника лежал недвижно он, прикрытый только собственною кожей, и не искал сочувствия ни в ком. Туманный взор его здесь видел смерть кругом. Но сердце билось и на смертном ложе! Нас вместе смерть тащила за собой. Любое слово или шаг любой расправой нам грозили ежечасно. О как хотелось нам еще хоть раз на солнце Родины взглянуть в предсмертный час! Но даже мысль о нем была опасна. Молчал мой друг. Быть может, потому, что мой язык неведом был ему. Но боль его я чувствовал не в слове: я разглядел — тут не нужны слова,— что в сердце друга теплились едва последние живые капли крови. Однажды в ночь, сквозь тусклый свет и мрак, я осторожно пересек барак, чтоб разбудить измученного друга. В скупых лучах тюремного огня с высоких нар глядели на меня глаза, в которых не было испуга. Он безучастным был, полуживым. И я не знал, как объясниться с ним, сказать, что для побега все готово, что надо уходить, пока темно... Тогда я слово прошептал одно, его преобразило это слово. Мы обнялись, как братья. В трудный час то слово навсегда сроднило нас. Казалось, в теле слабом, бездыханном, Г т