Сибирские огни, 1968, №5

возражения фашисту. Угрозу сделать его предателем он вначале воспринял лишь краем сознания. Они погибнут из-за твоей упрямой глупости. Ты имеешь надежду спасти брата, а погубишь всех. Брат тоже погибнет. Только несколько позже. Его уничтожат сами коммунисты. Как брата предателя. Я не подписал и не подпишу ни одной бумажки! — Он поднялся с пола. Про­ кушенный язык онемел. Колени дрожали, и в каждое будто бы по овчарке вцепи­ лось — грызли, грызли собаки, а он стоял. Гестаповец криворото усмехнулся: О, бумажка, подписка — глупость. Легко узнать фальшь. Живой свидетель имеет больше надежность ка успех. Если несколько человек скажет вашим: Третья­ кевич есть предатель — обязательно будут верить. А мертвые не имеют возможность оправдания. «Ага, значит, наши скоро придут сюда! Собираешься оставить провокатора в го­ роде? Д аж е не одного. Кто они?» А вслух: — Ищи дураков. Наши разберутся. Шеф гестапо глянул на негр глазом существа высшего порядка, которому дано читать затаенные мысли других: — Ты хочешь узнать, кто будет доносить на тебя?.. Очень просто Кто имеет в этом интерес. Кто должен будет это делать очено прилежно. Чтобы спасать себя. Таких людей сам ваш СМЕРШ не заставит сказать всю правду. «Вон что! Понятно. Оставит в городе настоящих предателей Молодой гвардии. Те, конечно, будут стараться облить грязью других. Меня — по заданию, в первую оче­ редь. Кто ж е они? Кто? Хоть перед смертью узнать. Сообщить ребятам. Может, удастся на волю передать...» — Я также буду принимать меры, чтобы они не надумали от страха молчать и прятаться.— усмехнулся гестаповец многозначительно.— Я буду заставлять их гово­ рить. А ты от этой минуты не будешь видеть никого, чтобы рассказать про наш разговор. Учел все фашист! «Мое имя, мои родные будут прокляты...» — Думай. Пять минут. И поступи разумно. Палач приоткрыл перед Виктором только часть своего замысла — ровно столько, чтобы сломить волю подпольщика перед началом новых пыток. Ему не давало покоя луганское подполье, к которому до последнего времени не удалось подобраться агентам Гестапо. Если младший Третьякевич, размышлял шеф гестапо, на самом деле не знает луганских явок (что тот мог знать и не выдать под пытками — подобной мысли ге­ стаповец не допускал), если из этого русского ничего не удастся вытянуть, то и тогда его следует представить перед Советами как предателя Молодей гвардии. Во-первых, будет нанесен огромный ущерб коммунистической пропаганде один из главарей крас­ нодонских подпольных партизан оказался предателем! Верьте, русские, после этого своим комиссарам! Во-вторых, и самое главное, это сыграет роль настоящей мины замедленного действия, заложенной под Луганский подпольный обком. Она сработает, когда в Луганск вернутся русские войска. Предательство младшего б р а т а— отличный повод, чтобы очернить старшего. А если добавить еще несколько подозрительных об­ стоятельств? Например, не уничтожать стариков Тргтьякевкчей? Все близкие род­ ственники коммунистов, занимавших высокие должности, подлежат расстрелу или отправке в коньлагерь. Это общеизвестно. А вот родителей секретаря Луганского гор­ кома гестапо не тронуло. Разве такое не покажется подозрительным?.. — Одна минута... Теперь он понял: и по гу сторону смерти человек остается связанным с миром и людьми вечно живой совестью, любовью, ненавистью к злу... из