Сибирские огни, 1968, №4

нежданно-негаданно; видимо, мы в какой- то период нашей жизни получили таких ге­ роев независимо от нашего ж елания; види­ мо, надо не возмущ аться тем, что такие пассивные, «с терпением безнадежным» Д арьи появились в нашей литературе, а при­ н им ать'и х, как они есть, так как это тоже «сама жизнь...» К тому ж е — и этого нель­ зя не учитывать — они изображ ены как лю ­ ди, несущие в себе многие лучшие черты русского советского человека: правдивость, подлинную а к т и в н у ю гуманность, когда делом отзываю тся на зов о помощи, беско­ рыстие, честность, готовность идти на ж ерт­ вы во имя сохранения тех моральных усто­ ев и требований, которые они считают для себя незыблемыми. В сущности, все эти «де­ ревенские» герои социально действенны и активны, так как честно трудились, не по­ к л ад ая рук, сообразуясь с совестью и убеж ­ дениями советского человека, только вот пределы их активности, их инициативы и творчества были в свое время ограничены, и это повлияло на их характер, на их пове­ дение, на степень их активности. Но это уж е наш а общ ая беда, а не вина героев и их якобы злонамеренных или, в лучшем случае, однобоко мыслящих создателей. Смею полагать, что и сегодня надобно изучать конкретные судьбы конкретно суще­ ствующих Матрен и Л ебедух во всей их сложности, неодинаковости, противоречиво1- сти, обусловленных временем, а не зани­ маться догматическим постулированием об­ щих закономерностей, свойственных социа­ листическому обществу. Художник-реалист сообразуется не с тем, что ему бы хотелось видеть в обществе, а с тем, что в нем есть. V Мы создаем сегодня большую литературу социалистического реализма, которая вдох­ новлена высочайшими социальными целями и противостоит упадочному искусству З а п а ­ д а преж де всего своей концепцией нового человека социалистического общества, кон­ цепцией героического характера. Но что т а ­ кое героический характер? — не раз задавал я себе вопрос.— М ожно ли вот так сесть за стол и спокойно перечислить все его так н а­ зываемые «черты» и «свойства»? И как толь­ ко я об этом подумал, мне сразу стало не по себе. Героический характер-то — не аб­ стракция, это всегда реальная личность в живой плоти конкретных, нередко сложных и противоречивых обстоятельств, и его не выразиш ь в какой-то всеобщей формуле, годной на все времена! В документальной, истинно поэтической книге В. Субботина «Как кончаются войны» рассказано о героическом поведении совет­ ских люден, бравших фашистский Берлин. «Десять дней мы не спали. Д есять дней и ночей. Конечно, все мы валились с ног. Д е рж а ­ лись уж е на одном только напряжении, да, пож алуй, еще на коньяке и спирте. Хорошо, что немцы оказались запасливыми. Д есять дней, не прекращ аясь ни днем, ни ночью, шли бои. Мы двигались к центру по загражденным улицам, пробивая стены, от здания к зданию — не через город, а сквозь него. Гимнастерки н р и пропахли дымом. Ватники насквозь пробиты пылыо. Все были грязны, измазаны мелом и осыпаны крас­ ной — кирпичной и белой — известковой пылью. Как каменщики, слезшие со стро­ пил...» Так рисуя воинский труд, так изображ ая нечеловеческое напряж ение советских сол­ дат, так вы раж ая свое восхищение их геро­ измом, В. Субботин возвращ ался затем к обыденным, часто очень скромным биогра­ фиям участников боев 1945 года, к живым и мертвым, и раскрывал тем самым природу их героического поведения. Она в раскрепо­ щенном духе советского человека, в его ми­ ровоззрении, в его гуманистических нравст­ венных устоях. В книге В. Бенташ ева «Старше смерти», тож е документальной, мы узнаем о героиче­ ском поведении советских летчиков, о к азав ­ шихся в плену у фашистов. Летчики со зд а­ ли Боевое содружество военнопленных (БСВ ) и ни на минуту не прекращали борь­ бы. Она продолж алась не один год, ж есто­ кая, исключительно дерзкая, беспощ адная. Летчики, составлявшие ядро этой группы, были бесстрашны и беспощадны к себе. С особенным волнением читаются страницы о гибели последних тридцати трех смельча­ ков из БСВ. Эта глава названа «Тридцать три богатыря». К ним в застенок пробрался один това­ рищ из интернационального подполья, и вот что он услышал: «Н аш а песенка спета,— сказал кто-то из тридцати трех... В голосе его не было ни страха перед тем, что их ожидало, ни горе­ чи, ни сож аления,— зато спели мы свою пе­ сенку громко и дружно. Число фашистов по­ убавилось, а ведь это цель каж дого воина. Ну, а главное даж е не это: фашисты поня­ ли, что не даром у нас с детства не раз по­ вторяют, читая букварь: «Мы не рабы!» В трагической истории подвига пилотов выраж ено не только восхищение их героиз­ мом, но так же, как в повести В. Субботина, по-своему раскрыты его истоки в советском обществе. Н а войне героическое проявляется с бес­ спорной очевидностью и, конечно, имеет свои «отличительные» признаки и особенные «черты». Но ведь мировоззрение советского человека, его моральные принципы — это вся его жизнь, и героическое в ней прояв­ ляется в разных условиях по-разному. Круп­ ный- художник всегда тонко ощущает эту р азн и ц у'в любые этапы истории своего на­ рода. Исключительные деяния, пафос воспе­ вания подвигов на войне не мож ет отме­ нить то, что мы справедливо называем «ге­ роикой трудовых будней». Не случайно В. Субботин труд воина сравнил с трудом каменщика. Это закономерное для наших дней сравнение. То, что происходило у нас в стране, за последние пятьдесят лет, когда