Сибирские огни, 1968, №4

Ill В севолода И ванова справедливо назы ва­ ю т выдающимся советским писателем, неко­ торые его произведения признаны образцо­ выми, входят в советскую классику. После его смерти прошло почти пять лет, за это время были опубликованы и его воспомина­ ния, и его дневники, несколько рассказов, повесть и два романа. Об одном из них М. Б аж ан сказал: «Я считаю «Вулкан» зам е­ чательным произведением русской совет­ ской литературы . Какой большой, настоя­ щий, чистый и любящий человек писал эту книгу! К ак много утеряло человечество с его смертью...» Человечество!.. А м еж ду тем л и ­ тературное наследство Вс. И ванова, ставшее теперь и нашим достоянием, проходит как- то незамеченным и не учитывается в теку­ щем литературном процессе, хотя худож е­ ственная ценность его произведений безу­ словна, а многие мысли, содерж ащ иеся в них, живы и плодоносны. Читая «Вулкан», во всем узнаешь Вс. И ванова, мастера русской советской прозы: и в сложном построении романа, и в иронии, проникающей во все поры произве­ дения, и в неожиданности сравнений и ме­ тафор, в языке, во всей образной системе. О н не рисует своих героев ангелами, но всегда в них есть то, что вы зрело с доста­ точной отчетливостью — крылатое или бес­ крылое, смелое или трусливое. Вс. Иванов проникает в существо характеров своих ге­ роев, прослеж ивает их природу в нашей среде, на нашей почве. Бои за «новую архитектуру» конца трид­ цаты х годов уж е отгремели. Но совсем не о них только написан роман. Вс. И ванов, большой и чуткий художник, взволнован проблемами нравственными, занимавшими умы людей четверть века н азад и сейчас не потерявшими своего значения. Борьба за нового человека коммунистического общ ест­ ва, как известно, продолж ается, а именно этой борьбе на определенном этапе нашей жизни и посвящен роман «Вулкан». Трагический случай, рассказанный писа- * телем, воспринимается теперь как поучи­ тельный урок истории. Видимо, ничто не проходит бесследно. И хотим мы этого или нет, нам надобно знать, почему тогда так произошло. Новое произведение, начатое в 1940 году и заверш енное в 1962, за год до смерти, является, по сути дела, своеобразным кредо Вс. И ванова последнего периода его разви­ тия, особенно по отношению к тем событи­ ям и к тем вопросам, которы е касаю тся искусства. Он, например, убеж ден, что «ком­ мунистический труд, коммунистические об­ щ ечеловеческие отношения призваны явить во всем новые формы», и последовательно развивает эту мысль применительно к йб- кусству. И, пож алуй, не только к искусству, но и к нашей истории, философии, этике. «Задачи, стоящие перед нашим советским обществом, высоконравственны? — спра­ шивает себя героиня, призванная в немалой степени вы раж ать авторскую мысль. И о т ­ вечает: — Несомненно. Значит, и задачи советского искусства, как части нашего об ­ щ ества, тож е высоконравственны: искус­ ство долж но вдохновлять на добро, на п о ­ иски истины. Но ведь существуют люди, которые отрицают добро, считая его идеа­ лизмом, надпартийностью. Е сть такие... По ихнему выходит, что наш советский человек не долж ен иметь самостоятельного мышле­ ния в решении проблем добра и совести. Значит, то привилегия буржуев? Ц ерковни­ ков? Если к самостоятельно мыслящему сразу ж е применяется тоскливый террор как к потенциальному изменнику, то до добра ли тут?! Добро никем не отрицается, а всего лишь как бы укорачивается...» Однако роман «Вулкан» — не философ ­ ский трактат, как можно подумать после прочтения этой пространной цитаты из р а з­ мышлений Евдокии Ивановны. В нем преж ­ де всего рассказано о людях, которые на себе испытали в свое время давление «уко­ роченного» добра во всю мощь хорошо организованной пропаганды любого слова, произнесенного «влиятельным лицом». П авел Ферязев покончил жизнь сам о­ убийством. А мож ет быть, и не покончил, случайно сорвался с обрыва и расшибся насмерть. Главное не в этих уточнениях. Собственно, он «покончил» с собой задолго до того, как погиб при несколько таинствен­ ных обстоятельствах. Он был очень и очень напуган и из страха предал идею... Предал и продолж ал предавать, но уж е не идею, а друзей, знакомых, которые ее стойко з а ­ щищали. Т акова логика всякого предатель­ ства. П авел это понял и уж е не мог жить, как долж но жить советскому человеку. Кто такой П авел Ферязев, почему он так жил и так распорядился своей жизнью? П авел — талантливый архитектор, про­ екты которого отвергались за их «левацкое направление», и он вынужден был работать не по специальности — снабженцем на стро­ ительстве, да и то по протекции. Сын кол­ хозника, он мечтал архитектурно перестро­ ить деревню в самых широких м асш табах, руководствуясь ее новыми потребностями. Осуществить эту мечту, или хотя бы рабо­ тать над ее осуществлением, ему не дали. Т ак невозможность работать по призванию , переж итая личная драм а (ж ен а ум ерла от родов) надломили П авла. А тут непонят­ ные аресты, грозовая м еж дународная атм о­ сфера перед войной, обоснованная и необо­ снованная подозрительность, потребовавш ая всеобщего молчания («безумного молчания», как неоднократно подчеркивает автор ), вы з­ вали ту растерянность, ту зыбкость и неоп­ ределенность существования, которые сово­ купно привели П авла к преступлению перед самим собой и перед людьми. Им овладел страх, иссушающий мозг, трепет перед мо­ гущими быть «соответствующими вы вода