Сибирские огни, 1968, №4

бине переулка показалась женская фигура, чем-то приковавшая его взгляд. Как она похожа на Настю! Узкие плечи, голова, склоненная вле­ во, и плавный шаг, так что обе ступнй ложатся в одну линию. Женщина остановилась, постояла и повернула обратно. Растолкав людей, Сагайдак бросился в переулок. Женщина скры­ лась за поворотом, и Сагайдак прибавил ходу. Еще поворот, короткий в три дома переулок, и открылась широкая улица, со степной равнинной щедростью рассекавшая поселок из конца в конец. И неподалеку — На­ стя, выбившаяся из сил, с трудом передвигавшая ноги. — На-астя! — закричал Сагайдак. Она ждала, стоя спиной к нему, поникшая и враждебная. — Настя!— сказал он,— Живая, Настя! — Лучше б я не жила. Лучше бы мне там, у воды лечь. — Настя! — Ему будто доставляло радость повторять ее имя.— И гарба твоя тут, в обозе. Она подняла на него измученные глаза: обманывает, зазывает в обоз, агитирует, как всю жизнь агитировал. — Правда! — воскликнул Сагайдак.— Фрося по тебе убивается, ты б не узнала ее, Настя. — Я не к Фросе шла”,— сурово сказала Настя.— И не к тебе, Са-, гайдак. Мне Коваль привиделся. Тут машина ехала, а в ней мужики, один на Коваля похожий. — Он! Он самый! Усы завел, а без руки, без руки он, Настя... Усы? Верно. Усы у Коваля, оттого она его не сразу узнала. Она и Сагайдака увидела вдруг ближе, он при двух руках, и глаза счастливые, а похоже — не живой, кожа и кости, и борода рыжеватая, грязная. — Старые мы стали, Петя... Вроде и не жили, а старые. — Я старый,— сказал Сагайдак.— А ты красивая; была красивая, а стала еще лучше.— Рука потянулась к ее пылавшей от непосильного бега щеке, нежно коснулась ее.— Иди к нам, Настя... — Коваль обратно председателем станет? — Как люди скажут. Там и добро твое. — Добро!..— Настя усмехнулась,— Нет у меня добра, Сагайдак, Пустая я. И гарбы мне не надо. — Выходит, мы теперь одного с тобой достатка. В бричку мою ся­ дешь: и ехать недалеко, уже мы на место пришли,— Настя молчала, только глаза смягчились.— Чудно! Ты вроде первая маршрут прошла, вперед нас добежала до места. — Как же вы скот'уберегли, у мертвой воды? — Возы впоперек поставили, придержали, нас много было, а еще и казах с нами, помнишь? Он и присоветовал. Пойдем, Настя,— попро­ сил Сагайдак.— В бричке хватит места и на двоих. Скоро и хата у тебя будет и карточку на хлеб дадут. Ты ж хотела карточку. — Ой, Петя!— вскричала Настя и схватилась за его руку.— Что ж я сделала?! Чужую хату не закрыла, и ведра на улице... — Не убивайся, Настя, обойдется,— сказал Сагайдак.— Не все ж нам горе и несчастье, может, еще и солнце будет... Пойдем, закро­ ем хату. Все на земле оставалось прежним: улица была широка и неуютна, где-то впереди на мерзлой дороге лежало сплющенное ведро, монотон­ но хлопали брошенные Настей двери чужого дома, но глазам Насти и Сагайдака этот суровый и единственный мир уже казался другим. Теплее было облачное небо над ними, спокойнее ветер, подталки­ вавший в спину, добрее дома по обе стороны улицы,— и тот дом, что дал пристанище Насте, и все другие по пути.