Сибирские огни, 1968, №4

Пусть сразу узнают, что и ему нелегко пришлось, хоть он и сытый, и отъелся на госпитальных хлебах, и даже усы отпустил. — Ой, горенько мое! — Ганна качнулась, как во сне, увидела плос­ кий, заправленный за ремень рукав шинели, бросилась к мужу, обняла, такая же быстрая, темнолицая, легкая, как и он сам.— Добре, что при­ шел, бо сил моих уже нет... Люди бежали со всех сторон, стекались от возов, окружая Коваля и Ганну. Ганна отстранилась, отступила в сторону, Коваль снял ушан­ ку с гладкой, побелевшей головы. — Здравствуйте, люди! Бегал я, бегал, покружил по свету, трохи пострелял и обратно пришел. — Пора, Гриша,— сказал Гордиенко не без укоризны.— Самое вре­ мя, бо нам плохо. — Видите, руку немец откусил...— напомнил Коваль. Может, одно­ рукий он им не так и нужен. — И мы не с прибытком, Гриша. Здравствуй! — Сагайдак пожал его руку, притянул к себе Коваля, обнял его.— И у Ганны седой волос... — Обратно одной масти будут,— сказал Зозуля. — Илюша где? — спросил Коваль с опаской. — На фронте,— ответила Ганна просто, впервые без ощущения ви­ ны или невозвратимой потери: вернулся же Гриша, и сын вернется. — И Полинки не вижу? — И она... . — Воюет? — поразился Коваль. — В госпиталь пошла. Не держатся твои дети при юбке. — Всех, значит, по фронтам поразгоняла!.. — Корень твой такой — порченый. В деда они. — А эго, дорогие колхозники,— сбился Коваль на официальный тон,— товарищ Мустафин, председатель Уральского исполкома. Приехал вас встретить. Кто у вас за председателя? Сагайдак? — Меня выбрали,— тихо сказала Ганна. — И правда, порченый наш корень! — воскликнул Коваль.— Нам абы горячо, абы в драку. Ну, знакомьтесь друг с дружкой, председате­ ли.— Он с усмешкой наблюдал за тем, как Мустафин и Ганна пожима­ ли друг другу руки.— А мне, без руки на пасеку... — Ты и с одной справишься! — крикнул кто-то. — Еще и нас прижмешь! — А хлопца где подевали? — спросил Коваль.— Приблуду? — Вон, гляди... Застудился, чуть не помер., Люди отступили в сторону от кравченковской гарбы, на которой си­ дел закутанный Лазарь. — Здоров, хлопец! Живой! Добежал, значит, и ты... — Дзень добры, пане-товажищу... Естем здровый. — Ну, Петя,— обратился Коваль к Сагайдаку,— так и шли, спокой­ но, без разлада? — Так, так. А что нам? — А га !— злорадно вмешался Гордиенко.— Брешет он! Сагайдак то в бега от нас ударился, то колхоз хотел пожечь, ликвидировать, а мы не дали. Переизбрать его, Гриша, пора. Вокруг смеялись. — Да... самое время,— улыбнулся и Сагайдак.— За мною глаз да глаз нужен. Что-то дрогнуло на усталом и благодушном в эту минуту лице Са­ гайдака. Длинный, будто еще вытянувшийся за эти месяцы, он смотрел поверх голов в переулок, где чернела «эмка» Мустафина. За ней, в глу